Ведьма. Мирослав Минк
считаешь, что у моего тела есть такие части, которые не только показывать нельзя, но и говорить о которых не следует.
– Да, это грязно, быть такой откровенно распущенной. – Подтвердил Олег.
– А я другого мнения. – Весело противостояла Юлия. – Ты что, хочешь чтобы у девочки зародился комплекс вины при возникновении естественных потребностей?
– Не знаю, про какой комплекс ты говоришь, но привить ей определенную скромность не помешает. – Не сдавался муж.
– Твое понятие скромности, это испытание искусственно привитого стыда, связанного с сексуальностью. А я хочу, чтобы, когда Анна повзрослеет, ничто не мешало ей вкусить любовные удовольствия во всей их полноте. – наступала Юлия.
– Да, уж! – Многозначительно заметил Олег. – Послал Бог наставницу… Да ведь если говорить образно, ты просто депоэтизируешь понятие о любви.
– А тут ты ошибаешься еще больше! – возмутилась супруга. – Ведь отсутствие ложного стыда вовсе не означает склонность отдаваться без размышления и следовать всякому своему сексуальному капризу с первым попавшимся партнером, не испытывая при этом взаимного уважения и любви! Просто сексуальность должна проявляться свободно, не зажатая рамками искусственных ограничений и необоснованных запретов.
– Но ты забываешь еще об одном. Проявление сущности человека, в какой бы то ни было сфере, сопровождается мыслительной деятельностью. А еще в древние времена один из известнейших исследователей оккультизма Синнет говорил, что всякая мысль может определенное время существовать как создание активное и влияющее на окружающих. Следовательно, человек непрерывно окружает себя множеством образов, представляющих детища его фантазий, желаний, стремлений и страстей. Вместе с тем, одно из самых дорогих и труднодостижимых состояний человека, а возможно и других, невидимых нами живых существ, это состояние покоя, в частности душевного. Я не хочу, чтобы моя дочь была неспокойна сама и вдобавок стала нарушителем чьего бы то ни было покоя, ввергая ничем не повинные живые существа, и более того, разумные существа, в пучину неуправляемых вожделений.
– Ты опять придумываешь и стараешься внушить мне существование какого-то загадочного, невидимого мира! – Возмутилась Юлия. – Оглянись, вокруг никого нет, а ты и шагу ступить не можешь спокойно, лишь бы не потревожить никем неведомых зверюшек.
Дальше Анна не могла больше слушать, поскольку родители перешли в другую комнату. Но в этот день она, интуитивно приняв сторону матери, впервые задумалась над тем, что ведь действительно, в жизни все порой прикрыто преднамеренной, иногда ничем не обоснованной стыдливостью, которая лишь лицемерно прикрывает истинные желания и чувства окружающих.
К словам отца она отнеслась поверхностно, только отметив про себя, что вероятно и он в чем-то прав. Внутреннее, неосознаваемое течение ее мыслей противостояло его точке зрения. Это объяснялось тем, что ей, в данный момент, было интересно не то, что она не могла ощутить, а то, что она могла видеть, слышать, чувствовать. Особенно