Подводные пленники. Валерий Самойлов
в баланс стратегических вооружений?
– Да никак, Андрей Андреевич. Сказано же – обеспечить скрытость…
Устинов еще что-то хотел добавить, но не стал. Видимо, он хотел сказать, что после первых и ответных ядерных ударов не будет никакого смысла запускать ракеты с какой-то еще подводной платформы, потому что в этой войне уже не будет ни победителей, ни побежденных. По крайней мере, так им говорил их недавний товарищ, а ныне диссидент академик Дмитрий Сахаров… Идея нравилась Генсеку Брежневу, и это было главным!
Брежнев посмотрел на Черненко, ожидая, что и он что-нибудь добавит, но тот только улыбнулся. Генсек объявил перерыв на полчаса. Дискуссия, по его мнению, и так изрядно затянулась. Надо было ставить точку и переходить к более неприятным государственным делам.
Более всего «отца застоя» беспокоили сейчас не столько угрозы из-за океана, сколько близлежащие проблемы Афганистана и Польши. Все капстраны по-прежнему считали интернациональную миссию советских войск в Афганистане неприкрытой интервенцией, в следствие чего ухудшились дипломатические и экономические отношения на всех уровнях. Встреча в Польше в Варшавском дворце Виланово с Жискар д'Эстэном не способствовала возобновлению широкомасштабных отношений между Востоком и Западом. Разрядка, о которой Генсек так много и долго говорил, рушилась под откос. Да тут еще Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Герек со своими проблемами – мало того, что дезинформировал насчет июльской забастовки в Люблине, а потом и Гданьске, так он еще набрался смелости и назвал ввод войск СССР в Афганистан дорогостоящей ошибкой и опять-таки «интервенцией». Нет, не зря Андропов съездил в Белоруссию на встречу со Станиславом Каня. Замена Герека была необходима, хотя, конечно, жаль Эдварда, при нем страна расцвела – семидесятые годы в целом были неплохими для Польши по многим экономическим показателям.
Эдвард Герек уже не владел ситуацией в стране, и его поездка в Крым, где он пытался демонстрировать полноту руководства Польшей, не сыграла своей положительной роли, к тому же, началась политическая забастовка на Гданьской судоверфи. Герека обманывали свои же. Еще накануне люблинской забастовки ни партаппарат, ни милицейские службы не проинформировали его об ухудшении общественно-политической обстановки в стране. В Кремле имелось предостаточно информации на этот счет, пришлось сказать прямо, по-товарищески: «Эдвард, у тебя контра, надо взять ее за морду, мы поможем…»
Да, много воды утекло с тех пор. Сам «отец застоя» был уже не тот: он перенес несколько инфарктов и инсульт, организм хирел от старости, не помогали и дорогие зарубежные лекарства. На всякий там «еврокаррильизм», расползающийся по Европе подобно раковой опухоли, у него уже не было ни сил, ни здоровья.
Вопросы межпартийных взаимоотношений контролировались и синхронно отрабатывались четко отлаженным аппаратом Суслова, этого «серого кардинала», помешанного на сумасбродной идее быстрейшего слияния наций и