Волшебная сумка Гермионы. Наталия Миронина
вещь. А пока она, чуть принаряженная, ехала в машине и слушала бесконечные байки Виктора. Надо сказать, что домашнее чаепитие повлияло на его поведение. Исчезла неуместная лихость, мужская заносчивость. В тоне появились спокойные нотки. Кира наблюдала за попутчиком и с грустью думала, что мать права. Извечная женская проблема: еще немного – и замуж ее уже никто не позовет. И если для городской жительницы это вовсе и не такая беда, то здесь, в ее родной Вяземке, по-прежнему за глаза нет-нет да и назовут седой макушкой. А быть старой девой Кире не хотелось.
Свадьбу сыграли через полгода, и на ней гуляла вся деревня. Антонина Васильевна постаралась все сделать так, как полагается, как принято. Чтобы никто не судачил, не шушукался, не осуждал. Все было в меру, как положено, согласно обрядам и традициям. Свадьба Киры Стрельцовой была точной копией свадьбы ее подруг.
Время после свадьбы полетело со скоростью звука. Строительство дома, беременность, токсикоз, рождение дочери, памперсы, коляски, поликлиники. Кира нянчила дочь, Виктор зарабатывал деньги. Зарабатывал хорошо, больше, чем многие в деревне.
– Как же тебе удается? Вон у девчонок мужики без работы сидят, – с удивлением спрашивала Кира.
– Так они работать не хотят. И потом, что за привычка всем с халявой потакать?
– Это как?
– Друзьям то сделай, соседям это сделай, а платить – не платят. А если и рассчитаются, то не сполна, так, символически. А то и бутылкой. А на кой ляд мне бутылка? Мне деньги нужны.
– Понятно, – отвечала Кира, – но с соседей и друзей деньги брать как-то неудобно…
– А счет дружбу не портит! – говорил гордый Виктор. Эту пословицу он услышал от одного человека, которому привозил мебель. И так она ему понравилась, что он теперь ее повторял постоянно.
Кира думала по-другому, но давно уже оставила привычку спорить с мужем. Они оказались такими разными, что прежде, чем доказать что-то, приходилось переворачивать абсолютно все «мировоззрение» мужа. А это дело было долгим, хлопотным, как правило, заканчивалось ссорой. Виктор не любил уступать. Он любил Киру, обожал дочку, но его собственные принципы были чем-то вроде фундамента, на котором строилась его жизнь.
В деревне Виктора не любили, насмешливо называли «начальником», намекая на высокомерие, любовь к замечаниям, покровительственный тон. Просто поговорить или договориться о чем-либо с Виктором было невозможно. Он никогда не давал прямого ответа, не говорил ни «да» ни «нет» и обязательно рассказывал длинную поучительную историю. Оставалось только махнуть рукой и отойти. К тому же соседи, безусловно, завидовали его удачливости и умению зарабатывать. Окончательно отношение к нему испортились, когда Виктор устроился водителем к одному из новых деревенских соседей.
На краю деревни издавна стояла птицеферма – длинное здание из красного кирпича с большими окнами. В девяностых куры исчезли, стекла треснули, шифер на крыше позеленел. И так бы и развалилось окончательно здание, если бы не купил его богатый человек с амбициями. Отгородившись от деревни забором, он восстановил здание