Нуониэль. Часть вторая. Алексей Николаевич Мутовкин
делают придворные, старый дворецкий попросил обождать и исчез за колоннами. Рыцарь остался в тишине каменного коридора. В дальнем конце его он заметил фигуру старика, обкуривавшего гобелены пучком сухих трав. Каждый раз, как старик дул на тлеющие травы, на гобелены клубился белый дым, а моль, съевшая нижние кромки всех полотен, разлеталась по коридору, а затем снова исчезала в бледных узорах на старых тканях. Даже история, запечатлённая на гобеленах, чтобы пережить века, безжалостно пожирается жизнью – маленькими крылатыми гадиками, которых интересует только пища. От таких мыслей Гвадемальд почувствовал себя крошечным и совершенно бессильным существом: вся тяжесть непонимания смысла жизни обрушилась на него, подобно той громадине, рухнувшей на Дербены десять лет назад. А ведь именно сейчас он должен думать о том, что скажет королю.
Резные двери отворились, и показался тот самый старый дворецкий. Он пригласил Гвадемальда войти. Это оказался небольшой, светлый зал с высокими окнами из стекла. Стёкла подобных размеров могли позволить себе только очень богатые люди, а сохранять комнату в тепле, когда в стенах такие большие окна – вообще только короли. Сами стены залы выполнены из светлого камня, ровного, отполированного до блеска. Вдоль стен ряд деревянных манекенов, облачённых в сияющие доспехи, а по углам расположены массивные малахитовые ванны, украшенные живой зеленью и деревцами. Вода в ваннах не стоит, а плещется, потому что в каждой с горки из булыжников ниспадает ручеёк, издавая приятное журчание. В зале горят два камина, но того отвратительного запаха костров, который Гвадемальд ещё не забыл, тут нет. Центральным предметом в помещении является стол с белой скатертью, заставленный различными яствами, блестящими жиром в свете нескольких свечных канделябр. Да, свет этому столу дарили не дешёвые жировые светильники, коптящие черным и вонючим дымом, а настоящие восковые свечи, горящие ровно, тихо, добавляющие пространству мягкий аромат полевых цветов. За столом сидел широкоплечий бородач с длинными русыми волосами. Гвадемальд повидал много длинноволосых, но ни у кого локона не светились такой чистотой и ухоженностью. Всё остальное в этом человеке было большое: и губы, и нос, и голова, и пальцы. С его плеч ниспадал дорогой кафтан, расшитый золотом, жемчугом и драгоценными камнями. Чёрная ткань кафтана была столь обильно расшита золотом и россыпью драгоценных камней, что казалось, по блестящему полотну текут тонкие ручьи чёрных вод. Кафтан принадлежал королю Девандину.
Как и любой правитель, коих в Эритании множество, Девандин слыл человеком непростым. Своевольный, храбрый, горячий и непредсказуемый Девандин часто одним словом ставил в тупик придворных, жрецов, магов и даже королей соседних земель. Некоторые за глаза называли его сумасшедшим, и они были недалеки от истины. Одним казалось, что он поступает верно, принимая те или иные решения, а другие считали, что хуже короля и быть не может. Но во всех решениях Девандина, сразу или же по прошествии