Жёлтое платье с синими бабочками. Дмитрий Ков-Федоров
звонил в город. Сказал, что следователь приедет через час. Просил из номера не выходить.
– Может написать объявление? Повесить в холле…
– Можно. Только разрешат ли? Им, как я понял, лишний шум не нужен.
– Шум? Значит, для тебя исчезновение ребенка просто шум?
– Не для меня, а для них. Администратор вчера мне ясно намекнул, чтобы я к отдыхающим с расспросами не приставал.
– А ты и испугался.
– Не начинай, Свет. Поверь, я переживаю не меньше тебя. Но что я могу поделать?
– Конечно, что ты можешь поделать? Только газетки читать, в то время как твоего ребенка уводят у тебя из-под носа.
Сергей не успел ответить. В номер вошла Галина. Она принесла бинт, вату, обработала подруге рану, наложила повязку.
– Ну, вы, ребята, даете. Ночью пойти в лес. Я бы со страху умерла.
Женщина посмотрела на недоеденный бутерброд и початую бутылку воды.
– Перекусила бы, Свет, тебе силы нужны.
– Не могу, кусок поперек горла встает.
– Не отчаивайся. Еще не все потеряно.
– О чем ты говоришь, Галь? Уже сутки прошли. Где она может быть, где?
Светлана чуть не заплакала.
– Ну, перестань, перестань, найдется, вот увидишь.
Она поглаживала подругу по спине, когда дверь приоткрылась, и ноющий голос Вадика нарушил тишину:
– Мам, ну ты скоро?
Галина поднялась.
– Ребята, вы меня извините. Вадик на пляж просится.
– Идите, конечно, – отозвался Сергей, – что вам здесь сидеть.
Когда дверь за женщиной закрылась, Светлана с горечью проговорила:
– Даже ей плевать на нашего ребенка.
– А мне кажется, что она искренне переживает.
– Конечно, переживает она. Вспомни, в машине, когда мы сюда ехали, Таня начала капризничать, что она сказала?
– Что?
– Успокой ты, наконец, свою писклю – она сказала. Да так злобно, недовольно.
– Знаешь, детский плач всех раздражает.
– И тебя в первую очередь.
Чтобы не начинать новый виток перебранки, Сергей вышел на балкон.
Следователя им пришлось ждать не менее двух часов, и за это время супруги не сказали друг другу и пары слов. В комнату вошёл мужчина лет сорока, приятной внешности, деликатный, спокойный. Представился как Николай Петрович Горин, следователь по особо важным делам, и почему-то сразу стало понятно, что ничем помочь он не сможет. По крайней мере, представить мужчину в костюме и при галстуке, бегающим по лесу в поисках пропавшей девочки, было совершенно невозможно.
Николай Петрович присел, открыл папку и приготовился записывать.
– Необходимо для отчета, – пояснил он с виноватой улыбкой.
Далее следовали обычные вопросы – имя, возраст, семейное положение, место работы, домашний адрес и, когда Светлана уже готова была взорваться, следователь поднял глаза и попросил рассказать, как все произошло.
Сначала он внимательно выслушал