Плазона. Сергей Александрович Бембеев
стал свистеть у его головы с поразительной быстротой. Эмир упустил инициативу, и вскоре пропустил удар, меч вождя вонзился ему в бедро. Яростно зарычав, Валет отбросил от себя Магуаса и сам бросился на него, но тот в очередной раз ловко увернулся и занял оборонительную позицию.
– А ты не плох, вождь, – выдавил из себя Ахбар. Он уже давно не встречал такого искусного противника.
– Кто бы ни был из нас лучше, один умрет сегодня, и даже очень скоро, – процедил сквозь зубы Магуас и ринулся на эмира.
Ахбар призвал на помощь всю свою силу и ловкость и с трудом парировал выпады Магуаса, но вождь нанес неожиданный контрудар и чуть не снес пол-лица эмиру. Валет едва увернулся от смертельного удара и в тот же миг вывернул свою руку под таким невообразимым углом, что застал врасплох логистранского вождя. Острие меча эмира вонзилось в грудь вождю октаров. Магуас выронил свой меч и пошатнулся.
Мгновенно оценив обстановку, Ахбар понял, что даже смерть вождя не остановит его пылающих яростью воинов.
– Отступаем! Все на корабли! – неожиданно прокричал эмир и резким движением руки вытащил меч из груди Магуаса.
– Славный бой, вождь, – бросил Магуасу напоследок Ахбар и, мгновенно вскочив в седло логистранского коня, перерезал горло всаднику, сбросил его с седла, несколькими ударами опрокинул еще троих логистранских воинов и помчался назад.
Глава 10. В покоях Хранительницы
Лаакона Блистательная пребывала в личных покоях, временно отстранившись от всего мира. Ей нужно было собраться с мыслями и принять решение, ибо события последних дней не терпели отлагательств. После дня, проведенного с червовым колдуном, ее жизнь изменилась навсегда. Мысли о нем тревожили и волновали ее постоянно, при его появлении дыхание ее учащалось, сердце билось быстрее, менялся ее голос, взгляд, даже ее бедра начинали увлажняться. Она знала, что находится на неверном пути, но ничего не могла с собой поделать, ощущая себя словно игрушкой в чьих-то умелых руках. Более того, с тех пор совесть днем и ночью не давала ей покоя, мысль о ее измене фараону постоянно терзала ее. Хранительнице было стыдно посмотреть в глаза Благородному, и этот стыд разъедал ее душу словно кислота. Это было невыносимо, не в силах противиться своему фортунскому обольстителю, каждый раз, покидая его постель, она чувствовала, как тяжелеет ее чувство вины, словно разрастающийся камень на душе. Минуты страсти и непередаваемого удовольствия сменялись часами дикого угрызения совести и глубокого, но бессильного раскаяния. Она знала, что ее поведение изменилось, и этого не могло не заметить ее ближайшее окружение. Несколько раз она была в шаге от того, чтобы признаться во всем фараону, но какая-то неведомая сила удерживала ее от этого. Был ли это страх, или что-то другое, но ее все время что-то останавливало. И вдруг, эта ошеломительная новость. Она будто привела ее в чувство. Теперь ей некогда думать о колдуне. Она должна прекратить с ним отношения! Нападение отрядов фортунской армии на земли Лунной Федерации выглядело