Женщина и война. От любви до насилия. Рафаэль Гругман
Швеции, Дании, Сербии, Италии и Литвы, выслушала свидетелей, рассказавших о зверствах, грабежах и изнасилованиях, прошедших за два дня оккупации.
ТАСС тут же опубликовал опровержение и по аналогии с расстрелом в Катыни объявил немецкие сообщения ложью и геббельсовской пропагандой. На этом тема Неммерсдорфа в советской печати была закрыта.
Официальный Лондон, согласившийся на Тегеранской конференции по окончании войны передать Советскому Союзу Кенигсберг и прилегающий к нему район, понимал, что начинается этническая чистка территорий, предназначенных для СССР, и танкисты получили приказ нагнать страх на немцев и продемонстрировать, что ожидает тех, кто добровольно не освободит территорию. Тем не менее, руководствуясь «высшими соображениями», выполняя союзнические обязательства, Лондон также назвал немецкое сообщение ложью. В искусстве лжи союзники оказались достойны друг друга.
Прошло 70 лет после окончания Второй мировой войны. Рухнула сверхимперия от Эльбы до Курил и Берингового пролива и от Кушки (Туркменистан) до Ледовитого океана. Под рубрикой «Неизвестная война» опубликована серия книг и статей, рассказывающих о малоизвестных для российского читателя исторических фактах. Но что же возмутило защитников ушедшей эпохи, обвинивших историков, пытавшихся под другим углом взглянуть на события прошлого, в страшном преступлении – попытке пересмотреть итоги Второй мировой войны?
Крик души: «Нам не за что каяться!» озаглавил сборник «Великая оболганная война – 2. Нам не за что каяться!»[43] Игорь Петров в статье «Неммерсдорф: между правдой и пропагандой», опираясь на немецкие источники (российские архивы остаются полуоткрытыми), привёл свидетельства очевидцев о событиях в Неммерсдорфе:
Герда Мешулат, чудом выжившая вопреки ранению в голову, полученному после расстрела красноармейцами, рассказала, что вечером в бомбоубежище, в котором укрылось одиннадцать человек (среди них было четверо детей), спустился офицер Красной армии. Он приказал им выйти наружу. «Мой отец, немного понимавший по-русски, попытался объяснить, что мы, гражданские, ничего плохого не сделаем и нас нужно отпустить. Но нас со словами „Pascholl!“ вытолкали из бункера. Мой отец сказал, что, наверно, нас отправят по домам. Но, оказавшись снаружи, мы увидели, что с обеих сторон от выхода стоят солдаты с оружием наизготовку. Я споткнулась и упала, так как я с седьмого года жизни была хрома на одну ногу. Меня подхватили и рванули вверх, и я от волнения на короткое время потеряла сознание. Когда я пришла в себя, я услышала крики детей и выстрелы. После этого всё затихло».
24-летняя Марианна Штумпенхорст из усадьбы Тайххоф (2 км северо-восточнее Неммерсдорфа): «К нашему ужасу, из тумана, нависшего над берегом Ангераппа, появились первые русские. Сперва показалось, что они чего-то ждут, но не успели мы и глазом моргнуть, как они оказались рядом с нами. Они забрали у нас часы и украшения. <…> Мы с моей матерью сначала не знали, что нам делать.