Сабджект. Геннадий Евгеньевич Ангелов
людям неземные удовольствия. И после убивают моряков, затягивая на самое дно.
Позже в квартире было много посторонних людей. И соседка, тётя Наташа, прижимая Юлю к себе, вытирая слезы, называла сироткой. Следователь задавал вопросы, но Юля молчала. Она не проронила ни слова даже на похоронах мамы. Не плакала, когда сказали о смерти папы в больнице. Не могла. Как будто колдовские силы наложили на девочку обет молчания. Ей так было легче – молчать и не думать о том, что мамы и папы больше никогда не будет в её детской жизни. Через месяц дело закрыли, следствие пришло к выводу, что женщина решила свести счёты с жизнью от безысходности. Так в одночасье Юля осиротела.
Оставить девочку с соседкой по дому, тётей Наташей, опекунский совет не имел права. Других родственников у семьи не было. Старшая сестра Юлии находилась в спортивном лагере, а после ее отдали в приёмную семью. Юлия не видела и не знала ни дедушек, ни бабушек. Поэтому её отправили в детский дом. Но так как она была ко всему безучастна и продолжала молчать, положили в больницу под наблюдение специалистов. Диагноз, который установили врачи, был сильно замысловатый, и Юля совершенно его не запомнила. И зачем? Она твёрдо верила и знала, что всё плохое рано или поздно закончится. С ней был её единственный друг мишка, которому она по ночам рассказывала секреты и делилась самыми сокровенными мыслями.
В палате, кроме кровати, тумбочки и туалета, имелось окно с решёткой, до которого девочка не могла дотянуться. Юле давали таблетки и проводили шокотерапию, но она всё равно оставалась безучастной к окружающим. И только, Прасковья Никитична, пожилая нянечка, смогла расположить девочку к себе. К Юле не приходили посетители, кроме врачей и медсестёр. Прасковья Никитична, жалела и баловала Юлю как могла. Иногда плакала и вытирала слёзы тайком от девочки, чтобы та не видела и не задавала вопросов. Приносила конфеты, вкусное печенье, чаще это делала после обхода врачей. Гладила по голове и, как мама, утешала и успокаивала. И ещё рассказывала обо всем, что творится за стенами больницы: о погоде, событиях в городе, про своё детство, семью и разные города и страны.
Юля была безучастна к рассказам нянечки, конфеты складывала в тумбочку и кормила по ночам мишку. Потом выбрасывала в туалет, чтобы не обидеть Прасковью Никитичну. Ей не хотелось сладкого, но ещё больше она боялась, что один из викингов проникнет ночью в больницу и убьёт ее, как в тот злополучный день маму. Спала она, накрывшись одеялом с головой, и вылезала из-под него, только когда в палате становилось светло и уютно. Но со временем она стала доверять нянечке, не чувствуя с её стороны угрозы. И даже принимала ласки и увещевания. Незаметно привязалась к доброй, простой женщине и вечерами с нетерпением ждала ее.
Однажды Прасковья Никитична пришла поздно ночью и разбудила девочку.
– Юленька, просыпайся, одевайся, – тихо приказала она, доставая из тёмного пакета вещи.
В ответ Юля посмотрела удивлёнными глазами на Прасковью Никитичну