Терророгенная угроза современному миропорядку в контексте управляемости и противодействия. Андрей Пинчук
борьба за геополитическое господство» термины «государственный террор» и «государственный терроризм» также используются, как взаимозаменяемые[24].
По мнению А. А. Аслаханова, «Террор – это систематическое запугивание народов, правительств, групп населения путем единичного или многократного применения насилия для достижения политических, идеологических и религиозных целей и задач»[25], то есть понятия террора и терроризма фактически также совпадают. Примерно такая же точка зрения распространена и среди некоторых зарубежных ученных. Например, А. Конт в своей статье «Цена террора», несмотря на наименование террора, вынесенного в заглавие, оперирует исключительно термином терроризма[26].
Однако и между теми, кто четко разделяет террор и терроризм, нет единства. Более того, у таких авторов, несмотря на их позицию, часто эти термины используются так же, как взаимозаменяемые. Как справедливо заметил в своей диссертации С. В. Рожков, такие авторы, как, например, М. П. Требин и С. А. Эфиров в своих работах сначала высказывают мнение, что террор – это практика государства. Затем, перечисляя разновидности терроризма, они называют внутригосударственный терроризм, который связан как с деятельностью государства, так и с борьбой оппозиционных ему сил»[27].
Аналогичные подмены совершает В. Витюк, который в своей книге сначала пишет о том, что «следует отличать государственный террор от оппозиционного терроризма», а затем отмечает, что в «последние годы все больший размах приобретает… государственный терроризм»»[28]. Таким образом, вопрос соотношения террора и терроризма однозначно не решен.
Более того, существуют подходы, в основе которых лежит даже разная степень оценки деструктивности террора и терроризма. Например, В. П. Емельянов заявляет, что вряд ли исключительно одиозной практикой можно считать ситуации, если подлинно революционное движение временами прибегает к террору. Террор в его интерпретации не всегда одиозен, напротив, порой он может быть исторически оправдан. Другое дело, по мнению В. П. Емельянова, терроризм, который он, со ссылкой на И. И. Карпец, определяет, как «антинародное учение и практика, в конечном итоге смыкающаяся с уголовщиной». Этот терроризм дискредитирует национально-освободительные революционные движения…»[29].
Но у сторонников такого подхода также возникает серьезная путаница в дальнейшем развитии вопроса. Например, С. А. Эфиров утверждает, что «В широком смысле, терроризм объединяет как подпольную подрывную деятельность, так и все формы государственного террора, террористической политики и геноцида». А потому терроризм, по мнению С. А. Эфирова, охватывает огромный спектр других явлений. «Существует, например, – отмечает С. А. Эфиров, – религиозный терроризм, особенно свирепствовавший в середине века… Невозможно даже приблизительно учесть число жертв истребительных религиозных войн, инквизиции,
Возжеников А. В. Международный терроризм: борьба за геополитическое господство. М., 2005. С. 33–40.
Аслаханов А. А. Эволюция мирового терроризма. М., 2003. С. 90.
Конт А. Цена террора. Международное сообщество перед лицом терроризма: роль права//Международный терроризм и право: Реф. Сб. М., 2002. С.110–115
См.: Требин М. П. Терроризм в XXI веке / М. П. Требин; под общ. ред. А. Е. Тараса. Минск, 2004. С. 14, 24
Цит. по: Рожков С. В. Терроризм как неконвенциональная форма политического участия: социальные основы, специфика, технологии и возможности локализации. Дис. канд. полит, наук. М., 2005. С.37–45.
Емельянов В. П… Террор и терроризм: вопросы отграничения// Право и политика. 2000. № 4