Гена. Станислав Евгеньевич Градов
на тумбочке, то есть на валяющемся лифчике и трусиках. Подходит к ним. Берёт в руки лифчик, расправляет его и представляет, как здесь лежат груди. Потом подносит чашечки к носу и нюхает. Несравнимый ни с чем сладкий запах, это они так пахнут тут. Гена так уже делал, когда здесь жила Таня, или Наташа. Но их запах не сравнить с Лениным.
Гена швыряет лифчик обратно на тумбочку, потому что слышит приближающиеся шаги.
– Костя! – закричала Лена. – Быстрее!
* * *
Гена открыл глаза. Ковёр, кровать, твёрдо лежать… всё это говорит о том, что Гена заснул на полу.
Эти мысли, словно ушные затычки, не дают возможность услышать будильник, который, тем не менее, звенит на всю комнату. Звенит, звенит, звенит. Наконец, Гена слышит его. Привстав с пола, опираясь на левую руку, он тянет другую к столу – там и орёт будильник. «6:31», – мигает на экране. Гена выключает его.
Не обращая внимания на гул в голове и боль в плече, Гена стряхивает что-то со щеки. Это крошки. Далее Гена надевает носки, берёт со стула брюки, натягивает их, руки пропускает в свитер, потом просовывает его через горло и выходит в коридор. В квартире зябко, от этого ещё больше хочется спать.
Дверь брата закрыта, «спят, значит».
Гена закрывает свою и проходит в кухню. На столе, как в любое утро после смерти отца, всегда валяются кривые окурки, пепел, грязные стаканы, пустые бутылки, а сегодня ночью добавилось ещё и блюдце с вареньем. Гена дует на стол, но пепел, поднимаясь вверх, из варенья не вылетает, а ещё сильнее впечатывается. Опустошив стакан воды, налитый из чайника, Гена возвращается в коридор, тихо одевается и покидает квартиру.
Подъехал лифт, не пустой: в нём девушка и мужчина. Гена иногда их видит. Девушка хихикнула.
– Чего ты? – обратился к ней мужчина. – Что смешного? – та молчит. – С каждым такое может случиться. Да? – это он говорит уже Гене, подмигивая. Гена не понимает о чём речь. Теперь девушка уже не сдерживается и начинает истерично ржать.
Лифт открылся, на стене написано «первый этаж». Гена выбегает, но не от истеричной девушки, а спешит на работу.
На улице ещё темно, светлеть начнёт к часам десяти, а солнце взойдёт вообще к двенадцати. Этим зима и не нравится Гене – всегда темно: утром, днём, вечером, всегда!
Гена проходит мимо машин, потом останавливается и, по привычке, смотрит на окна своей квартиры. Там темно.
Теперь в магазинчик. Гена заходит в него. Продавщица что-то раскладывает – это пакеты с молоком. Она берёт их из серого ящика и кладёт на верхнюю полку холодильника.
– Здрасьте.
– Блин, напугал, – сонно отвечает она.
– Там… кефир, дайте.
– Не спится? А, ну да, ударник труда это. Деньги есть?
– Да. Тыща есть.
– Ого, – удивляется продавщица. – Такой тебе кефир?
– Ну. Потом, вон ту булочку, да, её и колбасок.
– Может, сосисок?
– Их, да. Мне всё.
– Сто