Золотая клетка. Вик Джеймс
уточнил Сильюн.
Он видел, как канцлер поморщился. Слово было старомодное, но Сильюну оно нравилось. Все эти традиционные определения были чрезмерно сухими и нечеткими. Дар нельзя представить набором каких-то незначительных способностей и талантов. Это сияющий огонь, который, как кровь, растекался по венам каждого Равного.
Но с канцлером нужно было разговаривать на понятном ему языке: политика – дело грубое и тонкое одновременно.
– Возможно, вы хотите сказать, что Дар – это то, что отличает нас от них… – Сильюн сделал акцент на последнем слове и показал на окно: в саду двое рабов-садовников обсуждали эффективность борьбы с яблонным цветоедом. – Но признайтесь, когда вы последний раз пользовались своим Даром – не считая залечивания пореза о край бумаги, когда открывали письмо, или незначительного речевого воздействия для достижения своих политических интересов? Когда вы последний раз пользовались своим Даром, чтобы действительно что-то сделать?
– Для этого у нас есть рабы, – безапелляционно отрезал Зелстон. – Основная цель безвозмездной отработки – освободить нас от физического труда, чтобы мы могли регулировать и управлять. А ты хочешь эту систему разрушить?
– Но многими странами управляют простые люди: во Франции, например, они поднялись против аристократии, наделенной Даром, и огромное число аристократов было убито на улицах Парижа. Или в Китае, где люди, подобные нам, уже давным-давно ушли в горы, в отдаленные монастыри. Или в США, где нас объявили враждебными иностранцами и выдворили из своей «Земли свободных». Хотя их родственники в южных штатах живут точно так же, как мы. Канцлер, мы не те, кто правит страной. Кто обладает властью. Богатством. Мы те, кто имеет Дар. Безвозмездная отработка заставила нас об этом забыть.
Зелстон вытаращился на него, затем потер глаза. Всем своим видом он показывал, что готов сдаться. Вопреки собственным словам о мире и покое страны он готов был пожертвовать всем этим ради возможности вернуть утраченную любовь. Это могло восхитить тех, кто был склонен восхищаться подобным. Но Сильюн не принадлежал к их числу.
– Думаешь, это Предложение каким-то образом заставит нас пересмотреть свое отношение к Дару?
– Да, я так думаю, – подтвердил Сильюн.
В известной мере это было правдой.
Зелстон исподлобья посмотрел на лицо тети Эвтерпы, затем протянул руку и погладил ее по волосам.
– Хорошо. Я представлю такое Предложение на рассмотрение парламента. Мы проведем дебаты в замке Эстерби, а затем в Грендельшаме. И третьи весной в Кайнестоне. А ты выполнишь свою часть сделки. Эвтерпа здоровой вернется ко мне до того, как я объявлю голосование, которое будет не в твою пользу. А сейчас убирайся с глаз долой.
Сильюн сделал легкий поклон и не смог удержаться, чтобы в насмешку не щелкнуть каблуками сапог. Но прежде чем покинуть комнату, повернулся к Зелстону:
– О, господин канцлер, отныне вы пальцем меня не тронете без моего