Мнимый свет. Регина Райль
серьёзный и сложный, требует ответственности и усидчивости. Но мы готовы учиться и будем строго следовать инструкциям. А ты что скажешь? Мне показалось, ты не слишком восторженно воспринял указания.
Мужчина приподнял бровь. На губах появилась странная, но привлекательная улыбка. Лицо смягчилось, черты стали выразительнее. Но в глазах мелькала осторожная грусть.
– Как сказать, – он закусил губу, подбирая слова. – У меня есть опасения насчёт гуманности вторжения в чужие головы, но не обращай внимания. На работу это не повлияет.
– Гуманности…
Шейла снова вспомнила Киана, первым поднявшего эту тему. И теперь то же самое говорил Алистер. Разве они не понимают, что всё это делается во благо, ради будущего и прогресса? Её этот вопрос не беспокоит, потому что она уверена, что Совет поступает правильно. Ей захотелось высказаться в защиту программы, привести контраргументы, разубедить Алистера, но они уже прибыли на первую точку.
Ремни безопасности отползли, блокировка дверей снялась. Припарковавшись перед площадью с фонтаном, Шейла покинула авто. Напарник последовал за ней.
Благодаря подогреву вода в фонтане не замёрзла, и заледеневшие причудливыми фигурами странные металлические конструкции разбрызгивали тонкие струи. Наросты синеватого льда на чёрных спицах колёс, стержнях устройств и неработающих механизмах завораживали. Площадь тщательно вычистили от снега, а под кустами, опутанными искусственной зеленью, отсутствовали сугробы. Голые деревья тонкими сучьями стремились к серому небу. За фонтаном располагался пережиток прошлого – готический собор, в котором сейчас размещался модный клуб. Религию упразднили как предрассудок, тормозящий науку.
Шейла наблюдала, как огляделся Алистер: быстро и внимательно охватил взглядом территорию, подметил детали. Она предложила:
– Обойдём площадь по периметру и вернёмся через ту улицу, где кинотеатр?
– Веди, я плохо знаю этот район, – признался он. – Но эту церковь помню, родители ходили в неё.
– Да, здание старое. Бабушка рассказывала про то малоцивилизованное время. Хорошо, что общество эволюционировало и избавилось от ложных верований, – проговорила она с жаром, а Алистер усмехнулся и покачал головой. Девушка восприняла это, как согласие своим словам и продолжила: – Я получала двустороннее воспитание: с одной стороны – бабушкины сказки, с другой – постулаты трезво смотрящих на мир родителей. Пока я была ребёнком, то обожала истории о прошлом, но с возрастом они стали казаться мне дикими. После смерти бабушки, я погребла её рассказы в кладовой памяти. Мировосприятие родителей-учёных пересилило. Они стали для меня примером для подражания, воспитали в соответствии с новыми порядками. Мама работает в отделе регенеративной медицины и трансплантологии, а отец – в отделе криоконсервации.
– Уверен, мы ещё услышим об их открытиях, – вежливо заметил напарник.
– Так и будет, – благодарно улыбнулась Шейла и вдруг задумалась. – Не видела их пару недель. Заеду на выходных – навещу.