От милиционеров к ментам. Александр Абрамович Козлик
что он скажет. Он молчал-молчал, я тогда взял просто и ушел.
Утром приезжаю на Садовую улицу, где находилось руководство отдела, и поднимаюсь к кабинету Ландышева. Народу там тьма: все руководство отдела и отделений милиции, вся комиссия Главка, в общем – показательный процесс. «Ну, – думаю, – попал». Тут ко мне подходит Локтев и говорит: «Слушай, Александр, возьми все на себя, я тебя век не забуду, будешь после меня заместителем, я тебе гарантирую». «Хорошо, – отвечаю, – но ты иди сейчас и скажи Ландышеву, что это не я, «чудак» такой, все придумал, а ты, а я просто все в точности выполнил, как ты велел. Пусть он знает, кто в этом виноват. А Локтев мне отвечает: «Нет, не пойду. Дураком быть не хочу». Он, значит, не хочет, а я уж точно хочу! Так и разошлись.
Тут всех нас приглашают в кабинет к Ландышеву, и начинается спектакль. «Докладывайте», – говорит Ландышев, обращаясь к инспектору Главка. Тот встает и докладывает, что во время проверки Первого отделения милиции был выявлен мужчина, у которого похитили костюм в бане, ну и дальше вся эта наша история. Затем Ландышев спрашивает, кто был дежурным по отделению милиции. Поднимается Бойнов Н.И. и отвечает: «Я». Тут его Ландышев грозно так спрашивает: «Как вы должны были действовать при получении заявления о краже?». «Я обязан был внести все данные о потерпевшем и совершенном преступлении в книгу происшествий, выдать потерпевшему корешок о регистрации и после этого направить к дежурному инспектору уголовного розыска», – отвечает Бойнов. «Почему не сделали так?», – опять спрашивает Ландышев. Молчит Бойнов, нет ответа. «Ну ладно, садись пока», – говорит Ландышев. «Кто был дежурным инспектором уголовного розыска?», – спрашивает. А голос у него все наливается и наливается силой и мощью, лицо краснеет. «Я», – отвечаю и вскакиваю, чувствую, что сейчас грянет буря. «Докладывайте!», – говорит начальник. Я начинаю докладывать, только заявляю, что после того, как получил заявление о краже, сразу же о нем доложил заместителю начальника отделения милиции Локтеву и получил указание принять заявление только о пропаже документов. Ландышев не сразу понял, о чем я говорю, сценарий-то у него был расписан по-другому. Он переспросил меня, кому и что я докладывал. Я повторил все, как было. В кабинете нависла тишина, даже дышать все перестали, кажется. Затем Ландышев спросил Локтева: так все было или нет? Делать Локтеву было уже нечего, и он признался, что, действительно, все так и было. Да, это была его команда. Опять наступила мертвая тишина. Прошла минута, и Ландышев скомандовал: «Всем разойтись».
Спектакль о публичной казни был отменен ввиду необходимости замены обреченного.
Естественно, после случившегося я уже не мог рассчитывать на карьеру при данном руководстве. Чем все это обошлось Локтеву, я не знаю, во всяком случае про выговор – не слышал. К тому времени я был уже достаточно опытным сотрудником и не боялся новой работы и, если бы на меня Локтев начал давить, я бы просто перевелся в другое подразделение. Но он затаился, делал вид, что ничего не