Лосось сомнений (сборник). Дуглас Адамс
ее на гитаре, вместо того чтобы готовиться к экзамену на аттестат зрелости. Теперь же мне показалось, что меня глючит.
Было еще два момента полного моего изумления. Один из них – последний номер, исполненный на бис. Это было абсолютно безупречное, совершенно громоподобное исполнение – хотите верьте, хотите нет, – песни «Sgt. Peppers Lonely Hearts Club Band». (Не забывайте о том, что все это происходило в пабе!) Второе – величайшая рок-н-ролльная песня всех времен и народов «Can’t Buy Me Love», которую я впервые в жизни услышал, прижимаясь ухом к динамику дешевенького проигрывателя в одной из комнат моей школы.
Есть такая игра, когда ее участникам задают вопросы, – например: «В какую эпоху вам хотелось бы жить и почему?» В Италии эпохи Возрождения? В моцартовской Вене? Шекспировской Англии? Лично мне очень хотелось бы жить там и тогда, где и когда жил и творил Бах. Однако мне всегда чертовски трудно играть в эту игру, потому что жить в любой период истории, кроме нашего, означает жизнь без «Битлз», а я готов совершенно искренне заверить вас в том, что жить без них я просто не могу. Моцарт, Шекспир и Бах всегда были и остаются с нами, но я вырос вместе с «битлами» и не уверен, что кроме них что-то еще могло так сильно повлиять на меня.
А Полу Маккартни завтра исполняется пятьдесят. С днем рождения, Пол! Эту дату я помню всегда.
Газета «Санди таймс»,
17 июня 1992 г.
Брентвудская школа
Я проучился в Брентвудской школе полных двенадцать лет. В общем и целом, эти годы можно назвать неплохим времечком, полным своих взлетов и падений. Они были в меру счастливыми, в разумных пределах бесшабашными, чуть более азартными, чем лично мне тогда нравилось, и отмечены наличием хороших (а временами и крайне эксцентричных) преподавателей.
Лишь гораздо позже мне стало ясно, какую основательную подготовку я получил в Брентвуде, – особенно по английскому языку и физике. (Как это ни странно!) Тем не менее лично для меня весь мой двенадцатилетний опыт пребывания в школьных стенах омрачается воспоминанием об одном жутком, оставившем в моей душе незаживающие раны, эпизоде. Я имею в виду эпизод с Брюками. Позвольте пояснить подробнее.
Всю мою жизнь я был до безобразия длинным. Чтобы вам получить истинное представление о моем росте, скажу следующее. Когда мы отправлялись на школьные экскурсии по Интересным и Историческим местам, наш классный руководитель не говорил «Встречаемся у часовой башни» или «Встречаемся у памятника героям войны», а «Встречаемся возле Адамса».
Я был не только столь же хорошо различим на горизонте, как и все прочие достопримечательности, но и легко мог быть перемещен в любую точку пространства. Когда на уроках физики нас просили продемонстрировать действие закона Галилея – два тела с разной массой падают на землю с одинаковой скоростью, – именно меня просили уронить на пол мячик для крикета и горошину, потому что это было гораздо быстрее, нежели подняться к окну верхнего этажа школы.
Сколько себя помню, я всегда возвышался над окружающими.