Чертог. Андрей Мерзляков
окне стоял отец.
Сердце заколотилось чаще, но приглядевшись, я поняла, что там ничего нет.
Померещилось, не иначе.
Я развернула машину и выехала на кольцевую дорогу, с неё свернула на шоссе.
В горле стоял ком. Я открыла бардачок и потянулась за бутылкой с водой.
Но она оказалась пуста, осушила её накануне.
По дороге вяло катились такси, их жёлтая расцветка нагоняла тоску.
Ни одного простого водилы. Неудивительно, в такой то час, когда все спят.
Дорога шла к озеру, а потом виляя, уходила мимо, далеко – далеко за поля. Маленькие деревянные домишки тянулись по правой стороне шоссе, а по левой блестела нежно голубая гладь, больше похожая на нарисованную акварелью картину. Так бы было днём или с восходом, а сейчас всё выглядело черными квадратами и такими же чёрными непроглядными плоскостями. Не знаю, почему, память реанимировала воспоминания об окружающей местности, видимо потому, что в столь поздний час я здесь не бывала.
По стеклу забарабанил мелкий дождь и я включила дворники. Дорога пустовала, даже машины такси в этих краях не встречались.
Немного сбавила скорость. Вглядывалась в окружение – но видела лишь черноту. Неужели заблудилась?
Пришлось остановить автомобиль и выйти на улицу.
Темные дома слева немного обрели очертания. Подъездные тропинки усыпанные гравием змеились в постройкам.
Холодно.
Не помню это место – возникла мысль, когда среди стогов сена на глаза попалось пугало, вместо соломенной головы у которого был натянут мешок. Рядом стоял автомобиль, он словно въехал и на участок. Даже он, ну и конечно соломенное чучело, вызвали странное чувство тревоги.
Я закурила, выудив из почти пустой пачки сигарету и обошла машину. Озера не видно, хотя я была уверена, что оно было здесь, совсем рядом.
Не могла понять пар или дым выходит изо рта, но когда докурила, поняла, что пар: холод стоял словно уже была зима.
Решила ехать дальше, смутило лишь то, что никаких скоростных ограничителей, никаких встречных знаков за полчаса езды я не увидела.
Дальше дорога свернула налево и озеро осталось позади. Потом дорога ушла вправо и я увидела наконец старый фургончик, на обочине, разрисованный граффити и стоявший на кирпичах вместо колёс. Стало спокойней на душе, значит я на правильном пути. Сколько себя помню, он все время здесь стоял, этот фургон.
«Да он тут с войны стоит» – шутил как – то папа.
Темнота не отступала. Казалось, солнце не появится никогда. Около получаса спустя, машина выехала на гравий и миновав парочку домов, я наконец остановила автомобиль. Вот и дом, где прошло моё детство. Сделанный в давние времена отцом и дядей из песчаника, двухэтажный, массивный, очень приметный. Окна, сейчас тёмные и безжизненные, выходили на участок. При входе через железную ограду, тянувшуюся примерно в два метра в высоту, росли высокие дубы и вязы, а их ветви переплетались и создавали