Кровосос: реванш Люцифера. Роман Сухаревский
я солнечный свет. Болезнь редкая у меня.
– Ха! Ты прям как вампир, свет не переносишь. Слышал я о такой болезни, слышал… – бомж взял деньги и аккуратно вынырнул из убежища наружу.
«Слава Богу, Вован жив. И под солнышком гуляет, значит не вампир. Мне, наверное, показалось, что я выпил всю его кровь. А на самом деле я выпил не больше стакана! Ух! Как жрать хочется. И крыс почему-то нет нигде. Этот бомжара сейчас купит себе колбасы, водки, сыра. Причем за мои деньги. А я буду сидеть и облизываться. Ну не пить же мне его кровь опять? Второго раза он может не выдержать. Нет, потерять Вована нельзя, буду осторожен», – на всякий случай, забравшись в холодильник, думал Пацкевич.
Вернулся Вова через час с двумя пакетами полными еды и алкоголя. Плотно закрыв за собой покрывало, он подошел к холодильнику и стукнув по нему три раза, сказал:
– Серега, вылезай. Реанимационный груз прибыл и готов к немедленному употреблению.
Сергей не понял, что Вован назвал грузом готовым к употреблению – пакеты с едой или самого себя.
– Конечно, Вован. Спасибо что сходил, – Пацкевич выбрался из холодильника. – Ты наливай себе, а я пока воздержусь. Что-то мне совсем плохо сегодня.
Прошло три часа. Нынешняя обстановка мало чем отличалась от предыдущего вечера. На «столе» горели две свечи, а Вован сидя на диване, рассказывал о своих многочисленных боевых подвигах. Только сегодня за спиной у Сергея не было лужи самогона.
– Лечу я с парашютом над Кабулом, а там зенитчики… много зенитчиков, целый полк! И все палят по мне, со всех стволов. Но я калач тертый, не растерялся. Что я сделал! Я обрезал стропы своим охотничьим ножом, и… – жестикулируя руками и мотая головой по сторонам, увлеченно рассказывал сильно опьяневший Вован.
Сергей, молча, стоял и слушал этот бред, держа за спиной крупный обрезок доски. Пульсирующие вены на лбу Вовы действовали на Пацкевича, как настойка валерьянки действует на котов. Сдерживать себя было с каждой минутой все трудней, откровенно лживые рассказы Вована раздражали Сергея не меньше, чем желание вцепиться клыками ему в глотку.
«Если он после этой стопки не заткнётся, я сам его потушу, – наливая по края рюмку водки, подумал Пацкевич. – Зачем я вообще держу здесь это безобразное, вонючее существо?»
Выпив предложенную Сергеем очередную рюмку, Вован принялся за свой рассказ с усиленным энтузиазмом:
– А в Пакистане? Я не рассказывал тебе, как я в Пакистане в одиночку взял террориста номер один?
Дослушивать эту ахинею Пацкевич не стал. Взметнувшись вверх, обрезок доски со свистом обрушился на затылок несчастного человека. Удар получился не менее сильным, чем в прошлый раз. Сергею даже показалось, что из глаз Вована посыпались искры.
«Я становлюсь очень жестоким, – констатировал Сергей, глядя на распластавшееся тело Владимира. – Насилие не вызывает у меня отвращения как прежде, и с этим нужно что-то делать. Я не хочу становиться монстром сеющим смерть и горе