Жаркое лето месье Пергоко. Александр Елизарэ
милый дружок, какие у тебя зубки. Я всегда держала дома котят и кошек, но таких прекрасных челюстей не видела. Ух, а язычок твой тоже не маленький, – удивилась Элери, сделав комплимент коту.
– Гм, мя-р! Я же не простой кот, я редкий, может даже леопардовый. Да покушать люблю, особенно рыбу. Ну, сколько там франков?
– Так, я насчитала триста пятьдесят пять франков. Ого, совсем неплохо, да? – улыбнулась собеседница.
Кот утвердительно кивнул, он был доволен и в ладу с фортуной. Он знал, что Алекс, будучи аспирантом в Париже, получал сто два франка и немного завидовал профессору Мамантео, имеющего оклад за ученую степень целых двести девяносто пять франков.
Кот рассуждал вслух, расчесывая усы. Элери смеялась от каждого нового слова и жеста лохматого друга.
– Судя по тому, как из зала выскакивали профессоры и их жены, ты здорово им напарил баньку, да? – засмеялась Элери.
– Да, уж, было весело, есть во мне что-то этакое. Мр-ха-ха-хар-р-мя! – необычно замурлыкал кот.
Элери сложила деньги обратно в кисет, завязала ремешок по кругу и хотела одеть на плечи коту.
– Нет, нет, прошу, положи обратно в карман, я потом его заберу. Я тебя хочу попросить вот о чем. Там за нашим домом есть хороший гастрономчик «Сыр и мыши», может сходишь, чего-нибудь купишь. А то я не дотянусь до кассы.
– Конечно, о чем разговор, заказывай, что тебе?
– Значит, мур-р! Купи ореховый торт, фрукты, красное вино, немного сыра, творога, колбаски телячьей и так еще чего-нибудь по мелочи. Хлеб не забудь! Мур!
Элери ушла и через пятнадцать минут вернулась с красивыми полными сумками. Кот облизнулся и спросил:
– Много ли потратила?
– Пятьдесят пять франков, котик! Это много?
– У-у?! А сколько осталось?
– Ровно триста франков.
– У-у, мур, понятно, – кот задумался, почесал нос, и продолжил, – а знаешь ли ты, дорогая, сколько стоит семга? Примерно вот такая? – кот раздвинул передние лапы на длину своего хвоста.
Девушка подумала и сказала:
– Дорого стоит, наверное, не меньше двадцати пяти франков, а может целых тридцать.
– Такс, мяу, а сколько будет триста пятьдесят пять и еще тридцать франков, скажи-ка мне, пожалуйста?
– Всего триста восемьдесят пять франков, котик.
Кот удовлетворенно разлегся на скамейке и погладил живот. Над ним в ветвях тополей галдели молодые щеглы и вездесущие воробьи. Кот заговорил, словно запел:
– Да! Хороший день, необычайно удачный. Я бы даже сказал клевый денек. Я только сегодня попробовал заговорить на людях, и вот куча франков в кармане. Академикам такое жалованье и не снилось. Шикарно!
– Ты упомянул семгу, а где же она? – спросила Элери.
– А, эта маленькая рыбка, килограмма два весом, я ее съел утром, отобрал у чайки в порту. Можно было и ее съесть за одним, но эти перья, эти крики. Я вообще не хищник, я больше гуманист и романтик. Вот мышку, например, словлю, съем, а крысу только задавлю. Жуть, какие они вонючие, по помойкам лазают, фу-ф-р.
Если бы Элери не перебила его, кот бы еще минут пять пел о чем-то своем и не