Тысяча акров. Джейн Смайли
тосты, кофе и апельсиновый сок. Отец сел на свое место, набрал полную тарелку еды и принялся за нее с обычным аппетитом. Я все никак не могла понять, переоделся ли он со вчерашнего вечера. Заметив мой взгляд, он раздраженно спросил:
– Ты ела? Что смотришь?
– Я завтракала с Таем, папа.
– Садись за стол или убирайся. Нечего стоять и пялиться.
Я налила себе кофе и села за стол.
– Не нравится еда? – бросил отец Марвину.
– Нравится, все вкусно.
– Тогда что ты ковыряешься?
Марвин покраснел, но мужественно ответил:
– Важно не то, что ты ешь, а в каком порядке.
– Важно для чего?
– Для пищеварения, для усвоения, для выведения токсинов.
– Ты не жирный.
– Жир меня больше не заботит. Я столько лет с ним боролся, но теперь осознал, что это лишь самый первый уровень телесного контроля. Подсчет жиров и калорий – это, скорее, прием, но не решение в целом.
– Решение чего?
– Теперь моя главная забота – токсины, вернее, их регулярное выведение. Я справляю нужду от двенадцати до двадцати раз в день. Потею. Слежу за процессом дефекации, – сообщил Марвин, нимало ни смущаясь. – Это придает мне сил. Например, раньше я рассматривал физические упражнения исключительно как способ получить аэробную нагрузку и накачать мышцы, поэтому и мотивации у меня не было; зато теперь, когда я знаю, что они ускоряют ток жидкости и очищают клетки, я тренируюсь с удовольствием, а когда пропускаю тренировки, чувствую себя ужасно из-за того, что в мозгу копятся токсины.
– Это как? – удивилась я.
– Появляются дурные мысли. Начинаю нервничать из-за ситуации в банковском секторе. Крушение надежд и все такое. Раньше вообще не мог спать. И теперь людей, отравленных токсинами, за километр чую.
– Какие продукты токсичны? – поинтересовалась я.
– О, Джинни, токсины везде. В том-то и дело. От них не уберечься. А если думаешь, что уберечься можно, – это явный симптом отравления токсинами. Раньше я старался есть только здоровую пищу, буквально с ума сходил. Говядину в рот не брал, не говоря уж про шоколад и кофе. И мне становилось все хуже. Каждый месяц я сокращал рацион, стремясь оставить только полезное. Я худел, но в мышцах и органах накапливались токсины.
– Когда это было? – спросила я. – Что-то не замечала.
Отец перестал таращиться на Марвина и, к моему облегчению, принялся за еду.
– Никто не замечал, – кивнул Марвин; он расправился с яичницей и принялся за сосиски. – Я переживал свою трагедию в одиночестве, но теперь без стыда говорю о ней. Теперь мне гораздо лучше. При выдохе, кстати, токсины выделяются через легкие.
Отец хмыкнул. Марвин замолчал, поглощая булочку.
– У вас случайно нет острого соуса? – поинтересовался он. – Табаско подходит лучше всего.
– Подходит для чего? – бросил отец.
– Отлично выгоняет пот, – с готовностью пояснил Марвин и улыбнулся.
Я улыбнулась