Тысяча акров. Джейн Смайли
на отца: наверняка вышла из машины, встала руки в боки и уставилась на него. Как перед дракой. Они сто́ят друг друга.
Я нажала на телефоне отбой и тут же занесла руку, чтобы набрать номер Кэролайн, но остановилась, почувствовав неожиданную робость, будто мне предстояло преодолеть пропасть. Внезапно мне стало ясно: звонить надо было сразу, в воскресенье вечером, а не теперь, по прошествии четырех дней. Роуз я бы начала названивать тут же, раз за разом набирая номер, пока не возьмет трубку, а про Кэролайн я просто забыла. Все эти дни я думала только о папе, Роуз и, если уж быть честной, о Джессе Кларке. Мы с Кэролайн никогда не были особенно близки, а последнее время общались не чаще одного раза в три недели, когда она приезжала на ферму на выходные. Да и вообще, сельские жители в 1979 году все еще побаивались междугородних вызовов и не доверяли телефонной связи. В 1973 году нас подключили к спаренной абонентской линии, так что обсуждать по телефону конфиденциальные вопросы считалось рискованным. А кроме того, я настолько привыкла советоваться с Роуз обо всем, что касалось папы и Кэролайн, что теперь делать то же самое с самой Кэролайн казалось необычным и даже пугающим. Да еще эта ее привычка докапываться до всего, все подвергать сомнению и задавать неудобные вопросы. Вдобавок начальство Кэролайн не поощряло личные телефонные разговоры в рабочее время. Все линии прослушивались, потому что клиенты платили деньги за консультации по телефону. Я еще раз нажала отбой и положила трубку. Воскресенье – крайний срок. Если Кэролайн к этому времени не объявится, я точно ей позвоню.
11
Я поймала себя на том, что высматриваю Джесса Кларка. Если он занимается бегом, значит, должен регулярно тренироваться. Правда, не факт, что его маршрут проходит мимо нашего дома. А может, Гарольд уже подрядил его на хозяйственную работу или Джесс сам вызвался помогать. Может, бег и задушевные разговоры оказались городскими привычками, которые, как шелуха, облетели здесь, на ферме. Как бы там ни было, но наши беседы, и особенно последняя, никак не выходили у меня из головы. Никто никогда со мной раньше так не разговаривал.
Все утро я работала в саду, поливала помидоры. Думала о Джессе. И вдруг меня пронзила отчаянная, почти физическая боль. Тело охватил озноб, а внутри все сжалось. Я вдруг прочувствовала, что испытал тогда Джесс. С ним произошло все то, чего ужасно боялась я сама: он потерял любимую, не смог попрощаться с матерью, отец отрекся от него на пороге взросления. И пусть нас с Джессом ничего не связывало, кроме сельского детства, мне казалось, он обладает знанием, которого я жаждала всю свою жизнь.
Странно, при этом мне совсем не хотелось бежать и искать его, было достаточно понимать, что в моей жизни появилось еще что-то важное, помимо попыток забеременеть. Более того, мне казалось, что теперь беременность непременно наступит вслед за прозрением, она взойдет, как росток, из того зерна знания, которое бросил Джесс.
Он и сам явился через несколько дней. Пришел вместе с Таем к ужину. Одежда не рабочая, однако руки испачканы до локтей.
– Джинни, – усмехнулся Тай, – я предложил этому парню поработать немного для разнообразия, а он напросился на ужин.
Муж