Координатор. Антон Александрович Павлов
словно бы зная всё наперёд.
Лет пять назад она сказала во всеуслышание: у меня есть дар и я буду его развивать. Записалась в какую-то группу начинающих целителей. Каждый божий день ходила на лекции и семинары, терпела усмешки знакомых… Её бы усилия направить в другое русло. На воспитание Кати, к примеру. Андрей хорошо помнил, как Настя порой говорила в сердцах: у нас есть бабушка вообще или её нет? Выходило, что бабушки у них не стало, зато появился экстрасенс…
Андрей открыл дверь в комнату Аркаши.
– Мама, ко мне нельзя! – Аркаша сидел спиной к входу.– Я же просил тебя.
За столом при свете настольной лампы, младший брат выпаивал из платы детали и аккуратно складывал их в разнокалиберные баночки и коробочки. Это было давней страстью Аркаши. Просто однажды в детстве кто-то завидев его с паяльником, похвалил и сказал что-то вроде: какой умный мальчик. С того самого времени Аркаша частенько «паял». Выпаивал детали и раскладывал их по коробочкам, подписывал, хранил их и… никому не говорил, зачем он это делает. Андрей считал, что брат просто хочет временами быть тем самым «умным мальчиком», которого похвалил взрослый.
Седая шевелюра Аркаши была растрёпана. Комната скрывала в полумраке беспорядок. Кресло возле приоткрытого окна заставило Андрея вспомнить, как они жили здесь мальчишками вдвоём и пододвигали это кресло к окну, чтобы встать на него и покурить, часто оглядываясь на дверь, не войдёт ли мать?
Возле входа на грязной тряпке, оттаивая после улицы, стояли зимние ботинки. На вбитом в стену гвозде висела многострадальная дублёнка, которую Андрей уже лицезрел, когда брат заявился к нему избитым после банкета. Рваные раны дублёнки были зашиты белыми нитками.
Аркаша, не оглядываясь, взъерошил волосы рукой и сказал, продолжая что-то делать.
– Мама, я же просил.
– Я и не вошла. Это брат к тебе пришёл, – сказала Елизавета Сергеевна и вышла из комнаты, оставив братьев наедине.
Андрей положил руку на плечо Аркаши. Брат вздрогнул, обернулся. От паяльника, которым он копался в плате радиоприёмника шёл ядовитый дым канифоли.
– Я знаю, что ты чувствуешь к Насте, – облизывая губы, сказал Андрей.
– А что я чувствую? – глаза Аркаши забегали по комнате.
– Сам знаешь, что это и как выглядит! – повысил голос Андрей.
– Ты не понимаешь меня, – сказал Аркаша. – Никогда не хочешь даже понять родного брата!
– Пошёл ты к чёрту, – сказал Андрей. – Почему ты всё время думаешь, что ты кому-то интересен? Думаешь, все спят и видят узнать, отчего ты поседел в свои тридцать пять? Плевать всем на тебя, Аркаша. Зачем ты своровал Настин шарфик? Отвечай!
– Хочешь, ударь меня, – сказал Аркаша. – Ну?
– Ты дурак что ли?
– Да. Конечно. Младший братик у вас всегда дурачок. Вы всегда ненавидели меня…
– Заткнись! – не выдержал Андрей. – Как ты идиот не поймёшь, мы никогда не смеялись над тобой, после того как закрывали дверь. Я помогал тебе всегда искренне.
– Вот только не надо врать, –