Стены. Артем Римский
ей шагом назад на ее жизненном пути. Она решила переехать в Санторин, и вы себе даже представить не можете, насколько счастливой я была от предчувствия того, что мы вновь будем постоянно рядом. У меня к тому времени уже была своя квартира, доставшаяся мне совместными с родителями усилиями, и я просто настаивала на том, чтобы Алиса и Джеральд жили у меня, честное слово – настаивала абсолютно искренне, места бы нам хватило всем. Но Алиса отказалась, по причинам, которые трудно объяснить, но которые легко понятны. Итак, в начале ноября двенадцатого года, когда у меня заканчивался отпуск, я покинула дом Алисы, вернее, дом Райана, с заданием в течение двух недель подыскать в Санторине подходящую квартиру – недорогую, но комфортабельную. Уезжая, я все еще ясно видела, что Алиса любит этот дом. Я все еще, с трудом представляла, каким усилием воли она осуществит этот переезд. Да, Райан был ей отвратителен, но на дом это отвращение так и не распространилось, хоть Алиса и пыталась себя в этом убедить. Да что говорить… квартиру я нашла уже на пятый день – отличный вариант, еще и в трех кварталах от меня, на улице Рембрандта. Риэлтор и хозяин квартиры торопили, потому что желающие были и кроме меня, но Алиса словно оттягивала момент. Сначала, она попросила еще три дня на сборы, потом внезапно приболел Джеральд, потом приболела она. Я предчувствовала такой поворот, а потому, сама подписала договор об аренде квартиры, и заплатила за три месяца вперед. Уж трех месяцев, как я думала, будет вполне достаточно, чтобы ситуация разрешилась.
Но все произошло гораздо быстрее – через две недели после моего отъезда из Арстада, и весьма печальным образом. Ранним утром меня разбудил ее звонок.
– Алло, – говорю я, и уже подсознательно предчувствую что-то плохое.
– Все, конец, – спустя трехсекундную паузу отвечает она, и по голосу я понимаю, что догадка моя верна.
– Что случилось, Алиса? – спрашиваю я дрогнувшим голосом.
– Я сожгла дом, – звучит мне в ответ.
– Что?! Как?! – я чуть телефон не выронила.
– Вот так, не знаю… не помню. Я бухая была. В подвале что-то воспламенилось…
– Ты цела?! Что с Джери?!
– Все в порядке, Джери был у своего папаши. Ты можешь приехать?
Разумеется, я приехала. Вы знаете, я сейчас не хочу подробно пересказывать все ужасы следующего месяца. Я и не смогу. Просто потому, что те чувства, те мысли, все то, что было пережито в те дни на эмоциональном уровне – вспомнить все это и рассказать сейчас, в спокойной обстановке, просто не представляется возможным. Попробуйте сами вспомнить какое-нибудь ужасное и роковое событие в своей жизни, или в жизни близкого вам человека. Событие, которое топило вас в негативных эмоциях, когда все вокруг было черно, вот попробуйте вспомнить и рассказать именно о своих чувствах. Это возможно, но невероятно тяжело. Да и неискренне получится, потому что те эмоции были неприкрытыми, шли напрямую из души, а спустя время власть рассудка, все равно,