Президентский полк. Дневник солдата. Станислав Давыдов
и прапорщики знали расположение всех потенциальных тайников, так что все ништяки находились и безжалостно выкидывались, а мы получали пиздюлей.
Тут-то и начались самые хуёвые деньки. Во-первых, солдат считается солдатом только после присяги, до этого он – так, ребёнок. Соответственно, и дрючить нас начали после присяги по-взрослому. Один проебался – вся рота не спит. Во-вторых, мы просто тупо ждали распределения по подразделениям и отбытия. Снова ноль информации, все на нервах, так что начинали друг на друга по-жёсткому гнать.
Бычка. Отношение к москвичам
Обстановка перед отбытием в Кремль была напряжённая. У меня очень сильно скакало настроение, от эйфории до смертной тоски. Хотелось просто с кем-нибудь поговорить по душам, а открыться никому из своих было нельзя. Все терпят, строят из себя суровых бойцов, слабость проявлять в такой ситуации невозможно. Думал даже поговорить с кем-нибудь из контрактников, но стерпел.
Все всем пытались доказать своё превосходство, искали за что зацепиться. Так вышло, что из 30 человек во взводе я был единственным москвичом. А москвичей в России не очень любят. Было два дурачка, которые пытались на меня по этому поводу гнать, ещё несколько человек им подпёздывало. Остальные просто наблюдали, им было интересно, как я себя буду вести.
А вести себя в такой ситуации можно только одним способом. Я вообще человек резкий, зарубиться всегда готов. Так что просто посылал их на хуй: мол, и что с того, что москвич, какая разница вообще. Поорать так вовсе в той ситуации было в радость, бесплатный выплеск эмоций шёл только на пользу.
Командир у нас хороший, командир у нас один
Своего будущего командира солдат впервые видит в день отбытия из учебки, когда тот приезжает забирать роту в расположение части. Про нашего ходили слухи, что это абсолютно безумный чел. Одни говорили, что нам пизда, другие, что мужик он хороший, но все сходились во мнении, что командир наглухо ебанутый.
Он оказался невысоким мужиком с очень красным лицом, выглядящим на сорок лет. Потом мы узнали, что ему двадцать девять. Очень своеобразный. Если бы мне сказали, что я буду до дрожи бояться краснолицего мужичка в полтора раза ниже меня, я бы не поверил.
Для командира очень важен голос. У нашего голос был выдающийся, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так вдохновенно орал. Причём орать он начинал внезапно, предсказать это было невозможно. Вначале всегда говорил очень спокойно, мол, давайте, парни, построились, но в какой-то момент ему срывало чеку, и он принимался орать громовым голосом. Потом успокаивался и разговаривал даже ласково. Если у кого-то что-то не получалось, он подходил, начинал объяснять и помогать, но тут ему снова подрывало пердак, и он снова переходил на рёв. В общем, мужик выдающийся, с ним много историй будет связано.
Отбытие
В день отбытия я впервые осознал, насколько слаженно и быстро может работать огромная толпа при правильном руководстве. Я был уверен, что мои ровесники, да и я сам – ленивые долбоёбы,