Поляки и литовцы в армии Наполеона. Геннадий Левицкий
сюрпризам, – рассказывает С. М. Соловьев, – и потому не верил своим ушам, когда через два дня после приведенного разговора король призвал его опять к себе и объявил, что считает своею обязанностью отправить Браницкого в Париж с протестом против раздела.
– Мне ничего больше не остается, – отвечал Штакельберг, – как жалеть о вашем величестве и уведомить свой двор о вашем поступке. Чего вы, государь, ожидаете от Франции против трех держав, способных сокрушить всю Европу?
– Ничего, – отвечал король, – но я исполнил свою обязанность».
Штакельберг не нашел никакой угрозы в непонятной выходке польского короля, но уже спустя полтора десятилетия союз обиженных поляков и возбужденных революцией французов начал доставлять неприятности России. Сначала А. В. Суворову пришлось иметь дело с воинственными поляками на равнинах Италии и в негостеприимных Альпах, затем поляки боролись со своими обидчиками в составе наполеоновской армии на полях Австрии и Пруссии, и наконец, они приняли деятельное участие в Московском походе Наполеона.
Польша и Франция издавна были связаны незримыми узами, оба народа, скорее всего, объединяло родство национального характера. А он и у поляков, и у французов выражался в непомерной любви к свободе. Любви, надо сказать, чрезмерной, которая вылилась во Франции потоками крови, а в Польше гипертрофированная любовь к свободе превратила государственную жизнь в анархию, и стоила ей, в конечном итоге, независимости.
Из этих взаимных симпатий граждане обеих стран находили приют друг у друга, когда в собственном государстве было слишком жарко. Поначалу в Польше спасались знатные французы, бежавшие от революции. Впрочем, даже польская аристократка графиня Потоцкая, родственница последнего короля Польши, нелестно отзывается о гостях:
«В конце прошлого столетия Польша была переполнена французскими эмигрантами, которые, охотно пользуясь оказываемым им гостеприимством, большей частью держали себя с таким высокомерием, как будто этим они оказывали кому-то большую милость».
С последним разделом Речи Постолитой и подавлением восстания Костюшки ситуация изменилась – теперь польские патриоты искали убежища на территории революционной Франции. И надежды на возрождение Польши также связывали с ней.
Заметим, что уровень благосостояния поляков, разделенных тремя державами накануне появления на исторической арене Наполеона, был различным. Более всех повезло землям, оказавшимся под владычеством Пруссии и его мудрого короля. Однако поляки были не тем народом, который можно купить материальными благами. Участник Заграничных походов 1813–1814 гг. русский офицер А. Ф. Раевский отметил причину их неблагодарности к благодетелям, которую не смог бы понять иной современный человек, отягощенный заботой о хорошей жизни:
«Некогда поляки (разделом 1794 года Пруссии доставшиеся) не были столь богаты, покойны и счастливы, как под скипетром потомков Фридриха.