Вратарь и море. Мария Парр
Лена, пока мы выпутывали бедолагу. – Я думаю, собака пришла в Щепки-Матильды, чтобы здесь жить. Тогда я в крайнем случае могу годик подождать с братом. А то слишком много всего сразу.
Я взглянул на длинный поводок.
– Лена, у нее есть хозяин.
Пропустив мои слова мимо ушей, Лена позвала собаку:
– Иди, иди ко мне! Ко мне!
Держа пса на полудлинном поводке, Лена выбежала из леса. Они носились в высокой траве на лугу Юна-с-горы, играя и смеясь. У Лены настоящий талант к собакам.
Но радость была недолгой, конечно же. Перед домом Юна-с-горы стоял огромный белый грузовик, а рядом копошились люди.
– Хаас! – закричали они хором.
Пес дернулся, потянул Лену, она оступилась, упала в тракторную колею, полную навоза, и выпустила из рук поводок.
Когда Лена вылезла из грязи, то была похожа на большую коровью лепеху. Две секунды она стояла, вытянув руки, как палки, подальше от себя, и буравила взглядом людей у грузовика. А потом решительно зашагала к ним.
– Вы не следите за своей собакой как положено! – отчеканила она.
Люди испуганно таращились на нас, особенно на Лену-в-навозе. Я беспокойно переминался с ноги на ногу.
Позади всех стояла девочка, похожая на солнце. Светлые кудри окружали лицо пушистым облаком, она чесала пса за ухом и смущенно улыбалась.
А потом они заговорили по-английски. В школе у меня дела с ним гораздо лучше, чем у Лены. Она вообще не понимала, на кой черт его учить, когда уже знаешь норвежский. Но как съездила на Крит, сразу все поняла.
Не успел я рта раскрыть, как она уже сказала:
– The dog was fast in a tree![1]
– О! Thank you! Thank you![2] – затараторил мужчина, которого мы посчитали папой.
Лена смерила его мрачным взглядом. Выглядела она зловеще, с нее капал навоз.
– The ferry is that way![3] – показала она пальцем. – Трилле, идем.
Я широко улыбнулся девочке с кудряшками и пошел за Леной.
– Ох уж эти туристы, – фыркнула она. – Надо ж так промахнуться – заехать на гору вместо пристани! Нужно клеить им на машины специальный знак «Опасность на колесах!».
Бутылка за бортом
Страдать ерундой на суше Лена больше не собиралась, поэтому на следующий день мы вспомнили о бутылочной почте.
Раньше мы постоянно кидали в море бутылки с записками. А в этом году – всего две. Одну с парома и одну с мола. Потому что Щепки-Матильды притягивают бутылки обратно. Все наши письма непременно выбрасывает на камни где-нибудь рядом с домом, и мы оказываемся в дураках. Настоящая бутылочная почта должна доплывать до Англии и Исландии, не говоря уже о Крите.
Поэтому сегодня мы встали в полпятого утра, чтобы выйти с дедом в открытое море. Он собрался на Коббхолмен, потому что с вечера поставил там сети.
– А чего так медленно твой катер тащится? – спросила Лена, едва мы отчалили от берега. – Вот на Крите была одна скоростная моторка, так она…
– На Крите, курица?! – возмутился дед. – Мой катер – это тебе не
Собака привязалась к дереву. (
О, спасибо! Спасибо!
Паром – это туда.