Надвинувшаяся тьма. Филип Рив
все делает неправильно. Тео засмеялся и сказал, что все эти поцелуи – странная штука, а она сказала, что, наверное, научится, если будет больше тренироваться, но тут капитан дирижабля заорал: «Все на борт, кому надо!» – и начал отшвартовываться, и они ничего больше не успели…
С тех пор прошло полгода. Тео написал всего один раз. Рен получила его письмо в январе, в обшарпанном караван-сарае в горах Тангейзера. Тео рассказывал, что благополучно добрался до дома, где родные встретили его с радостью, «как блудного сына» (что бы это ни значило). Рен так и не сумела сочинить ответ.
– Да ну его! – вздохнула она и заказала еще кофе.
Отец Рен, Том Нэтсуорти, побывал во многих переделках и не раз смотрел смерти в лицо, но никогда еще он не чувствовал такого леденящего страха.
Он лежал, совершенно обнаженный, на холодном металлическом столе в кабинете специалиста по болезням сердца на втором ярусе Перипатетиаполиса. Над ним покачивалась металлическая голова на длинной суставчатой гидравлической шее, с интересом его разглядывая. Том сильно подозревал, что мерцающие зеленые линзы этих глаз взяты у Сталкера. Наверное, запчасти от Сталкеров нынче достать нетрудно и надо радоваться, что многолетняя война подарила людям хоть что-то хорошее: новые медицинские технологии и такие вот диагностические аппараты. Но когда стальная голова приблизилась к нему вплотную и стало слышно, как за светящимися глазами что-то жужжит и скрежещет, он мог думать только о старом Сталкере по имени Шрайк, который гнался за ними с Эстер через все Охотничьи Угодья в тот год, когда погиб Лондон.
Когда все закончилось и доктор Черновиц, выключив аппарат, вышел из комнатки со свинцовыми стенами, он не смог сказать Тому ничего нового. У Тома слабое сердце. Это из-за той пули, что всадил в него Пеннироял много лет назад, в Анкоридже. Постепенно состояние ухудшается, и когда-нибудь пуля его убьет. Ему остался год-два, может быть пять, не больше.
Доктор поджал губы и, качая головой, посоветовал избегать волнений. Том в ответ только рассмеялся. Как можно воздушному торговцу обойтись без волнений? Разве что вернуться в Анкоридж-Винляндский, но туда путь заказан – после того, что Том узнал об Эстер. Ему-то нечего стыдиться, он не продавал город охотникам Архангельска и никого не убивал на заснеженных улицах, но стыдно за жену, и чувствуешь себя дураком: столько лет с ней прожил и не подозревал, что она врет.
И Рен его не простит, если он сейчас потащит ее домой. Она жаждет приключений, точно так же как и Том в ее возрасте. Ей нравится жизнь на птичьих дорогах, и у нее есть все задатки хорошей авиатрисы. Том будет летать вместе с ней, научит ее выпутываться из всяческих переделок, а когда за ним явится Госпожа Смерть и заберет его в Страну, не ведающую солнца, он оставит дочери «Дженни Ганивер». Пусть Рен сама выбирает, что ей нужно: мирная Винляндия или вольное небо. Новости с востока обнадеживают. Если настанет прочный мир, для торговцев откроется масса возможностей.
Выйдя