Ночи тайного агента. Киселев Иванович Георгий
в мой век. И щелочки не оставлю – не просочатся не проползут!»
Аларих вытер рукавом губы от кровавых капель отравленного вина, все еще подозрительно покосился на меня, но обратился к Атаульфу.
– Рим обобран до нитки, нет смысла дальше стоять у города лагерем. Атаульф, ты как считаешь?
– Давай сначала…
15. Встреча.
Полог палатки распахнулся, пропуская Муравьева. Его мало кто бы узнал без генеральского мундира, но умное колечко не обманулось медвежьей шкурой на плечах экс-генерала и черепом медведя вместо шлема. Я уже догадался о переквалификации генерала в придворного колдуна, но не ожидал настолько убедительного перевоплощения. На груди колдуна и прорицателя висело ожерелье из огромных медвежьих когтей, а в левой руке внушительный дубовый посох. Он прощупал злющим взглядом хмельных готов, весело гогочущих прямо у палатки конунга.
«Прячь меня, Иона, прячь!» – как-то съежился под двумя сверлящими бегающими по лицам глазами сумасшедшего.
«Не дрейфь, герой, в вещмешке есть пакет памперсов, – Иона противно расхохоталась, но сразу добавила чуть серьезнее. – Генерал твое лицо не узнает, я позаботилась. Только веселись, как все, а то и слепой выделит белую ворону из стаи».
Я сразу же сверкнул двумя рядами зубов в улыбке дуралея, а глаза продолжали напряженно следить за колдуном.
«Расслабься, не прессуй Муравьева глазками. Он определенно знает о нашем присутствии в лагере. Вживайся в образ гота-победителя, а то он тебя вычислит и распнет, четвертует, отравит. Представляешь, он казнит придурка, а не ты упрячешь генерала в дурдом. Не забывай, нам необходимо сутки продержаться в тени, пока аккумуляторы не подзарядятся. С пустыми аккумуляторами ты практически беззащитен».
Хорошо еще, что колечко черпало энергию не из электросети (в древнем Риме электрогенераторов не было, если их только не успел украсть из более поздних веков Муравьев), а из источников тепла. Оно впитывало солнечные лучи, тепло костров и тела. Сейчас оно усиленно высасывало энергию из меня, даже палец едва не замерз, а кожа немного посинела.
Муравьев грубо отпихнул одного из охранников, несколько загородившего путь. Вольнолюбивый гот схватился за рукоять меча, но все же унял вспышку гнева. А колдун, не обращая внимания на страсти охранника за своей спиной, шел прямо на меня. Я благоразумно отступил на шаг в сторону, продолжая глупо скалиться. Правда Иона преобразила напряженную дурацкую ухмылку в пьяную, а неестественно идеальные зубы в гнилые и кривые. Злой колдун прошел мимо, огрев моего Тузика посохом. С подачи Ионы я все чаще пса именно так называл, и он отзывался. Правда, он отзывался на любую кличку, как бы ни назвал дворнягу.
У пса, готового вонзить зубы в беглого сумасшедшего ученого, вздыбилась шерсть на загривке.
«Это он, убийца!» – узнал Муравьева пес.
– Р-р-р!!! – плескалась грозная ненависть в собачьей глотке, но я успокоил гнев одним ласковым прикосновением к рыжей голове.
Глаза Тузика мигом сменили