Главная дорога. Макс Челбинский
издалека. Постепенно этот вой становился ближе и превращался в стенание убитой горем женщины.
28
― Ой, касатик ты моооо-й, ой на што ж мне беда-то такааа-й-аааа? Ой, горе мне горемычн-о-оееее. И кормилица, кормилица моя там осталася-яаа-аа. Ой, хоспадя боже ж ты мо-о-о-ооой. Как же ж я без хаты, да еще и без кормилицы остануся-яаа-аа?
– Бабуля, не горюй ты так, объясни ладом яка така кормилица та? ― еще не до конца осознавая суть происходящего, переспросил брандмейстер Олежка.
– Дак это, коза моя, коза ― Манька. Слышишь, блеет? Жива еще родимая. Мороз на улице, в избе оставила у печки вон в той стороне, а отвязать не успела, ― сказала старушка, указывая рукой.
– У печки говоришь? Манька? Не горюй бабуля, вызволим мы твою кормилицу, ― сказал Олежка и крикнул напарнику, поливавшему из брандспойта крышу горящей на фоне больших сугробов избы, ― Эй, Никитка, а ну окати меня, я на миг в избу заскочу, кормилицу выручать надо!
– Ты шоо, совсем ополоумел, юродивый!? Щас жеж усё рухнэт! ― возразил Никитка.
– А ну, цыц! Делай швыдче чегой говорят! ― пригрозил Олежка.
Никитка с укоризненным видом неохотно окатил Олежку из брандспойта и тот быстро ринулся в горящую избу. Пробежав через сени, Олежка оказался в горнице и сквозь языки пламени сразу пробежал к печи. Возле печки, куда огонь еще не добрался, забившись в угол, сидела коза и беспомощно блеяла.
– Манька, умница ты какая, кормилица, не боись, щас мы тебя вызволим, ― ласково сказал Олежка, пытаясь успокоить козу.
Отвязав поводок, он попытался потянуть козу к выходу, но та упиралась, боясь огня. Олежка понял, что через проход её не вывести. Тогда он решил вытолкнуть козу через ближайшее окно. Он выбил горящие ставни ногой, затем осторожно взял козу на левое плечо и аккуратно вытолкнул её через окно. Почувствовав спасение, Манька ринулась прочь от горящей избы.
– Ну вот и вызволили мы твою кормилицу, ― подумал Олежка и тоже собрался вылезти через окно. Но тут перекрытие не выдержало, и изба начала рушиться. Олежку ударило тяжелым бревном по голове, отчего тот упал и сознание начало ускользать. Он уже ничего не видел кроме языков пламени, звуки которого казались молодому брандмейстеру ласковым голосом, словно зовущей его женщины.
29
― Олееежааааа, Олеежаа, вставааай, ― ласково сказала мама, поглаживая по плечу любимого сына. ― Ну Олежа, вставай уже, хватит притворяться, а то снова опоздаем в садик. Воспитательница опять будет ругаться, ― уже более строго сказала мама.
Но Олег никак не хотел открывать глаза. За окном было темно и страшно. Вовсю правила холодная зима, и при мысли о ней хотелось еще сильнее свернуться комочком и остаться в теплой и уютной кровати, спрятавшись под одеялом. Ох уж эта злая воспитательница, если бы ни она… Маленький Олег напряг все свои силы, чтобы открыть глаза.
…
Незнакомая комната с ослепительно белыми стенами, освещенная яркими газоразрядными лампами. Слева доносятся размеренные пиканья аппарата