Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы. Брайан Ламли
А-а-а! Слизь… Беги!.. Беги! Прочь от этих – голосов? – прочь от этих звуков, от пения…
Неожиданно он сам начал петь, и чудовищный звук его голоса, не искаженный расстоянием или толстой прочной дверью, наверняка поверг бы более робкого слушателя в обморок. Звуки были похожи на те, что я слышал раньше ночью, а слова уже не казались столь зловещими, как на бумаге, даже, скорее, нелепыми, но хватало того, что они срывались с губ родного мне человека, столь плавно и непринужденно…
Эп эп фл’хур Г’харне,
Г’харне фхтагн Шудде-М’елл хьяс Негг’х…
Распевая эти невероятные слова, сэр Эмери начал перебирать ногами на месте, изображая гротескную пародию на бег. Внезапно он снова закричал, метнулся мимо меня и со всего размаху врезался в стену. Удар свалил его с ног, и он безвольно осел на пол.
Я боялся, что мои слабые попытки помочь могут оказаться недостаточными, но, к моему нескрываемому облегчению, несколько минут спустя он очнулся, дрожащим голосом заверил меня, что «все в порядке, просто слегка переволновался!», и, опираясь на мою руку, удалился к себе в комнату.
В ту ночь я не мог сомкнуть глаз. Завернувшись в одеяло, я сел рядом с дверью в комнату дяди, на случай, если ему приснится дурной сон. Однако ночь прошла спокойно, и, как ни парадоксально, утром он, похоже, забыл о случившемся вчера и чувствовал себя намного лучше.
Современным врачам давно известно, что при определенных душевных расстройствах пациента можно излечить, заставив его заново пережить события, вызвавшие болезнь. Возможно, случившаяся с дядей прошлой ночью вспышка эмоций служила той же самой цели, или, по крайней мере, так я тогда считал, поскольку к тому времени у меня появились новые идеи насчет его ненормального поведения. Я полагал, что если у него бывали повторяющиеся кошмары, и первый из них случился в ту роковую ночь землетрясения, когда погибли его друзья и коллеги, было вполне естественным, что его разум начал сопротивляться пробуждению из страха перед кровавым зрелищем. И если моя теория была верна, она также объясняла его навязчивый интерес к сейсмографии…
Неделю спустя последовало очередное мрачное напоминание о душевном нездоровье сэра Эмери. Казалось, что состояние его улучшилось, хотя он до сих пор иногда бормотал во сне, и однажды он вышел в сад «немного подстричь кусты». Уже стояла сентябрьская прохлада, но ярко светило солнце, и дядя провел все утро с граблями и садовыми ножницами. Мы сами себя обеспечивали, и я подумал было о том, чтобы приготовить обед, как вдруг случилось нечто странное. Я отчетливо почувствовал, как земля шевельнулась у меня под ногами, и услышал отдаленный грохот. Когда это произошло, я сидел в гостиной; мгновение спустя дверь в сад распахнулась, и ворвался мой дядя. Смертельно бледный, с вытаращенными глазами он промчался мимо меня в свою комнату. Меня настолько потряс его безумный вид, что я едва успел подняться со стула, когда он, пошатываясь, вернулся обратно. С дрожащими руками он опустился в плетеное кресло.
– Это земля…