Популярна и влюблена. Ребекка Серл
так близко, что кажется, будто соприкасаемся лбами во время разговора. И в довершение всего – дурацкий заголовок: «ЗВЕЗДЫ „ЗАПЕРТЫХ“ УЖЕ НЕЖНИЧАЮТ».
Я вдруг замечаю полумесяцы на своей пижаме.
– Ой, – говорю я.
Уайатт поворачивается ко мне. Довольным он не выглядит.
– Вот именно. Ой. Не хочешь рассказать мне, что происходит?
– Ничего, – отвечаю я. – Эти фото просто вырваны из контекста, клянусь. Мы только исследовали остров… – Но я замолкаю, когда замечаю выражение лица Уайатта. Похоже, любое мое объяснение для него лишь отговорка.
– Плевать я хотел на то, что происходит в твоей личной жизни, – говорит он. – Но я не собираюсь смотреть, как мой фильм превращается в пепел, потому что вы не можете держать свои руки подальше друг от друга.
– Эй, – откликаюсь я. Гнев вспыхивает в моей груди. – Ничего такого и не было! Это не повлияло… не повлияет… Мы даже не… Райнер… – На самом деле я хочу спросить, почему он не обсуждает это с Райнером. Почему это все моя вина.
Уайатт поднимает руку.
– Ты, возможно, думаешь, что это всего-навсего фэнтези для подростков, но ты хоть представляешь, сколько времени, труда и внимания вложено в этот проект? Сколько сотен миллионов долларов? Карьеры скольких людей от него зависят?
– Я знаю… – начинаю я, но не могу продолжить. Грудь сдавило. Я боюсь, что разревусь.
Уайатт скользит по мне взглядом.
– Ты думаешь, я слишком строг к тебе, – говорит он. – Думаешь, я несправедлив. Задаешься вопросом, почему я пришел к тебе, а не к нему.
Я не моргаю. Он продолжает.
– Райнер такой, какой он есть, но ты только начинаешь. Ты многое не знаешь о том, как работает этот бизнес.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что, пусть он сын продюсера, зато у тебя есть реальный шанс стать актрисой. Сделай это правильно. Если не для себя, то уж точно для меня, потому что меня устроит только самое лучшее. Ты поняла?
– Да.
Уайатт снимает очки и наклоняет голову – так, как он делает, когда готовится к съемке сцены. Я знаю, что он сейчас представляет что-то, пытается найти лучший угол. Думает, как сделать сцену, которую пытается заснять, наиболее достоверной. Когда он снова говорит, его тон мягче – словно кусок пластика положили перед огнем, и он тает по краям.
– Ты же понимаешь, что дальше будет только хуже, – говорит он.
Я не отвечаю, лишь прячу руки в карманы своих пижамных штанов.
Уайатт берет бутылку «Эвиан» и прикладывает ко лбу, затем открывает и бросает крышку на стол.
– Я не думаю, что ты осознаёшь всю ответственность.
– Осознаю́, – возражаю я. Я сдерживаю слезы, потому что не хочу снова выслушивать это, только не сейчас.
– Покажи мне.
– Что? – Я изумленно смотрю на него.
У него безжалостный взгляд, точно такой же, как на съемочной площадке. Он бросает мне вызов.
– Покажи мне, что понимаешь.
Я хочу спросить как, но я знаю, что