Когда нам будет 40 лет. Елена Игоревна Ротман
Анна воображала их совместную жизнь, правда та была слишком банальна и совершенна. Сейчас девушке хотелось эмоций, что били бы через и край. И вот… И вот теперь все ее мысли занял упонский принц Куроки, в котором она увидела вызов и интерес. В тот вечер она жаждала его без стеснения поддеть и ждать когда же он сделает ответный выпад. А еще хотелось улыбаться, даже сейчас, вспоминая о нем. У нее внезапно возникла мысль организовать какой-нибудь званый вечер и будто бы случайно столкнуться лицом к лицу с принцем. И чтобы щеки не так горели, хотя это всего лишь временное смущение и не более – убеждала она себя.
– А в Гилеве уже снег, – княгиня Мария зашла в комнату дочери, шумно шелестя шелковым платьем в пол. – Я звонила Тане.
– И что она? – Анне было эгоистично наплевать на очередной развод тетки, которая так и не поняла, что на данный момент всем ее «возлюбленным» нужны лишь ее деньги. Сейчас княжна рылась в своих воспоминаниях, отыскивая самые снежные зимы своей жизни, не то, что сейчас. А ведь она и подумать не могла, что будет скучать по гололеду и замерзшим кончикам пальцев.
– У нее новый ухажер. И не смотри на меня так, – женщина с укором в глазах покачала головой. – Она просто ищет свое счастье.
Ее дочь лишь хмыкнула.
– Мы с Альбертом собираемся на прием, он хочет познакомить меня с послом в Болгарии. Он чудесный собеседник. Ты могла бы пойти с нами.
Девушка закатила глаза и, подойдя к матери, поправила ее бриллиантовое колье. Кто бы мог подумать, что она так спокойно и непринужденно сможет носить на шее пару квартир в центре Кинска.
– Саша все еще с сыном министра экономики… Как его…
– Ты не боишься, что они что-нибудь да взорвут? – усмехнулась Анна, придирчиво осматривая прическу Марии, да им определено повезло, что в их владении есть парикмахеры и визажисты.
– У Саши хотя бы появились друзья, – эта фраза была очевидна и ожидаема.
– У меня есть ты, Левек и, конечно же, Хезер, которая жить мне спокойно не дает своими советами, – потянула княжна, уже одергивая подол материнского платья. Как же временами она завидовала худощавой конституции ее матери. Она же сама пошла в биологического отца.
– Очень смешно, – Мария не разделяла ее веселья, отлично зная тяжелый характер дочери, и чувствовала, как та держит людей на расстоянии, дергая за ниточки. – Ты на приеме не познакомилась ни с кем из своих любимых стран?
Анна закатила глаза: до этого момента они говорили по – роскрански, но в последний момент ее maman решила перейти на государственный язык Грепиль.
– Познакомилась с упонским принцем, – у княжны знание разговорного французского было на порядок выше. Она чуть сжала плечо матери и медленно направилась к окну, за которым уже сгустились декабрьские сумерки. – Но ты это и так знаешь.
– Я надеялась, что ты сумеешь найти общий язык с другими девушками, не все же общаться, а потом и жаловаться на Хезер.
– Думаю, они