Лжедмитрий. Царская плаха. Александр Тамоников
дворце? Как найти верного человека, когда повсюду людишки Битяговского?
Мария Федоровна успокоилась и неожиданно улыбнулась.
– Ты прости меня, брат, я была неправа. Ты все сделал верно, сказал Арине, что ладья нужна для летних прогулок царевича по реке. Узнает об этом дьяк и что? Запретит прогулки? Может. Скажет купцам, чтобы не давали нам судно? Тоже может. Но главного не прознает – для чего на самом деле мы хотели нанять это судно. Не получится здесь, обращусь к князю Губанову. Тот что-нибудь придумает. У него и люди есть, и суда. Вот только как быть теперь с Андрюшей?
Михаил Федорович насторожился.
– А что Андрюша?
– Мы думали, он в Новгород и обратно скрытно ездил, ан нет, оказывается, видел его один из здешних стражников.
– Да ты что? Теперь о нем и дьяк знает? Но это же крах всего дела. Возьмут Андрюшу, он под пытками и выдаст, зачем мы посылали его в Новгород.
– Не суетись, Михаил. Судя по всему, дьяк о гонце нашем ничего не ведает. А стражник перед тем, как на службу заступить, дождался Григория, тот в город выезжал, и сказал, что есть о чем поговорить. Серьезный, мол, разговор.
– Григорий сейчас с этим стражником?
– Да.
– Господи, спаси и сохрани, не дай сгинуть от рук Борискиных.
– Чего так перепугался? Или не знал, что тягаться с Годуновым – не игрушки?
– Ох, Мария, попадем мы, как кур в ощип, чует мое сердце.
– И давно ты таким пугливым стал?
– Станешь, когда новость такая. Давно Григорий на встречу ушел?
– Да уж должен был вернуться.
– А если его Битяговский взял? Стражника поставил, чтобы выманить Григория, а сам тут как тут.
– Подумал, что сказал? Зачем Григория куда-то выманивать, когда дьяк мог взять его и во дворце? Не сам, через городского пристава.
– Ох, Мария, чую, беда.
– Не ной, сядь на лавку, воды испей.
В коридоре послышались шаги. В залу вошел Григорий Федорович, снял шапку, шубу, остался в шелковой рубахе.
– И что так натопили? Не продохнуть. А, Михайло, ты чего такой бледный? Худо без выпивки?
– Не напоминай. Лучше рассказывай, о чем со стражником говорил.
Григорий Федорович взглянул на сестру.
Та кивнула, мол, можно при брате.
Григорий устроился на скамье, ближней к креслу вдовствующей царицы, и проговорил:
– Стражник этот, Боян Каратаев, местный, из Углича. Здесь у него два брата живут, один скорняк Влас, другой купец Глеб. Родители померли. Их изба отошла Бояну. Братья с сыновьями живут на одном подворье в других избах…
– Ты о деле, Григорий! – потребовала Мария Федоровна.
– Так я и говорю о деле. Все по порядку. А ты лучше не перебивай, не то забуду чего. Разговор был скорый, тайный.
– Ладно, продолжай, коли подробности так важны.
– Важны, сестра. Так вот, в Угличе у Бояна два родных брата, в деревне же Сутнице двоюродные проживают, трое. Те, понятно, от земли кормятся. Когда Андрюша вернулся из Новгорода, коня поставил в конюшню, сам же прошел во дворец потайным ходом. Там, где мы сегодня говорили со стражником. А его место недалече, на углу. Вот он случайно и