Я не знаю…. Надежда Севостьянова
что ты можешь сказать о Зариндии?
– Ничего.
– Как так!? Ты прожил с ней почти сорок лет и ничего о ней не знаешь?
– Я знаю о ней всё, но ничего не скажу.
– Почему?
– Я боюсь.
– Кого?
– Её!
– Но она же умерла!
– Не уверен, от нее всего можно ожидать. Я не удивлюсь, если выяснится, что она просто сбежала из морга, прихватив этих двоих с собой.
– И куда же она сбежала?
– В лес, конечно, она давно об этом мечтала. Там такие, как она, как у себя дома.
– Какие?
– Дикие!
Дональду захотелось вернуть Прокопия к реальности.
– И всё-таки, хоть что-то о ней ты мог бы сказать? Что она, например, любила кушать?
– Салат из огурцов с клубникой, политый уксусом с добавлением семян люпина.
Дональд понял, что Прокопий не в себе от горя и решил оставить его пока в покое. Он был рад, что у него, наконец, появилось дело. Ему полагалось набросать хоть пару версий этого происшествия. Но у него не было ни одной. Он даже не был уверен, что где бы то ни было был аналогичный случай. Не от чего было оттолкнуться. У него не было ни одного подозреваемого. Нужно было опрашивать всех.
После Прокопия Дональд пошел к Глафирии и Жерому. Нельзя сказать, что в деревне дружили семьями и тесно общались, но все-таки жителям приходилось встречаться на общих мероприятиях и собраниях.
– Знаешь, Дональд, – сказала Глафирия. – Я не хочу плохо говорить о покойной Зариндии, но всем известно, как она мучила своего Прокопия. Вот и сейчас она решила ему навредить.
– Каким образом?
– Как же! Надо хоронить, а её нет. Какой удар для него. Пустая могила! Ужас…!
– Так ты что, тоже думаешь, что она сбежала из морга?
– Сбежала – не сбежала, – не могу сказать, но она была способна на всё.
– Немыслимо, что ты говоришь! – откликнулся Жером.
– Скорее всего, я говорю правду!
– А ты ее знаешь? – спросил Дональд.
– Для того, чтобы говорить правду, не обязательно её знать!
– Кто-то похитил все три тела, только вот зачем? – спросил Жером.
– Заплетень и точка. – сказал обескураженный Дональд, когда мы вышли на улицу. – Они что, все думают, что покойники сбежали. Конечно, в морге умерший может очнуться. Такие случаи в практике известны, но чтобы сразу трое – это уж слишком. Идем к доктору Карпентусу. В конце концов, он делал заключение о смерти.
Доктор Карпентус был человеком принципиальным. За свою работу он принципиально не брал мзду. Ему платили власти и перед своей совестью он был чист. Когда какой-нибудь больной спрашивал его, сколько он ему должен, он отвечал: «Если я назову сумму, здесь рухнут стены». И этим закрывал тему. Медсестры и весь технический персонал его обожали. Он был прост и доступен в прямом смысле.
В этот день доктор Карпентус был занят аптекарем Мордаличкусием. Тот был единственным пациентом. Мордаличкусий