Бумажные слёзы. Любовный детектив. Николай Бредихин
сказал он, наконец, – мамаша предупреждала, что после депрессии у Светочки её какая-то повышенная жажда деятельности: если не направить этот поток в нужное русло, может и с катушек слететь. Между прочим, у Светуёчка твоего, сам так изволил её назвать, в смысле литературных дарований стрелка на абсолютном нуле.
Гринин взорвался:
– Послушай, Андрей, когда ты хоть поумнеешь и сор из башки выметешь? Какое нам с тобой дело до способностей кого бы там ни было? Нам платят деньги, чего тебе ещё надо? Не очень большие, но вполне достаточные, чтобы и самому коньки прежде времени не отбросить и семью худо-бедно содержать. Вот ты ещё бодягу разведи, что деньги эти грязные, у народа несчастненького уворованные, а ты такой принципиальный, чистенький! Короче, ты соглашаешься или нет?
– Короче, я и не отказывался! Это тебе просто потрепаться захотелось за чужой счет!
Геннадий довольно хмыкнул:
– Давно бы так, «негритос» несчастный!
– От «негритоса» слышу!
– А то уж я тебе новый бизнес хотел предложить: посадим тебя где-нибудь в переходе в инвалидной коляске с табличкой на шее: «Хачу кушать», или по вагонам метро будем с тобой разъезжать с сонатой апассионатой для двух котов Базилио: «Мы сами люди не местные, мы из Подмосковья…». Ну а в случае чего корки свои писательские предъявим, скажем: материал собирали для нового романа. А, как тебе? Непотопляемый вариант! Но это про запас, в самый что ни на есть загашник, дружок! А пока мы попашем, попишем ещё, не посрамим дядю Тома и коллегу нашу – Гарриет Бичер-Стоу!
Он помолчал и, не дождавшись ответа, самозабвенно хрипло зашептал в трубку:
– Слышишь, старик! Тут недавно фильм один, старенький-старенький, по телевизору крутили – «Серенада Солнечной долины». Бальзам на наши души, я даже на видео записал. Помнишь, как там? «Солнце встаёт, а негритосы пляшут «чучу»!
– Ну да, – вздохнул Андрей, – от меня мокрого места не оставил, а сам придурок тот ещё! Другой вариант можно – «гонят чачу», только тогда слово «негритосы» нужно в кавычках поставить.
– А если так, предположим: «Солнце встаёт, а „негритос“ (тоже в кавычках, литературный, как мы с тобой) пришиб героя!» Ближе, роднее, горячее, а, старина? Чем ответишь?
– И кровью написал в подъезде на стене: «У кого была собака, тот сам дурак!»
– Ну-ну, это уж какой-то не просто чёрный, а даже трупный юмор получается, да ещё стих белый, в тапочках. Ладно, завтра, дружок, завтра с самого утра они тебя ждут. Долларами для размена можешь не запасаться, аванс я уже получил. Отбой! Иначе я действительно наших благодетелей работодателей без последних штанов оставлю. То есть, так мы вообще без читателей можем остаться. Всё, отбой, в случае чего факсируй, пейджируй, телефонируй. О’кэй?
– Говори по-русски, злодей!
– О, уже в рифму, – оживился Гринин, – поздравляю, начинаешь очухиваться – «приходить в себя после удара под дых, который нанесла тебе жизнь».
– Пл-лывут п-пароходы –