Путешествие в Ятвягию. Павел Гатилов
человеку. В руках Патрик нес сверток серого сукна.
– Обычно на этом месте порют воров и прелюбодеев, – небрежно заметил Патрик.
Стегинт отпрянул от столба.
– Надень, – сказал проповедник, разворачивая плащ.
– Зачем? – воскликнул Стегинт с отвращением.
– Пусть думают, что ты мой ученик.
– Мне будет жарко в этом.
– Зато тебя не сделают опять рабом.
– Андай![33] Андай-Андай-Андай-Андай…
– Что за «янда»? – не понял Патрик.
Кривясь и бормоча ругательства, Стегинт выполнил требование. Видимо, прежний владелец был выше ростом – плащ волочился по земле. Но если правильно препоясаться и ходить не спеша, можно было не спотыкаться. Облачившись в одежду христианских вайделотов, ятвяг при всей отвратительности произошедшего, ощутил странное чувство собственной значимости, хотя и старался не подавать виду.
– Это платье не такое, как у тебя, – заметил он, немного успокоившись.
– Такое, как у меня, в этой стране не найти. Может, ты хотел бы себе черный плащ? Тогда тебе пришлось бы изображать из себя умного доминиканского монаха, знатока богословия и разъяснять встречным людям догматы, глубины писания и церковного предания. Кажется, ты не совсем понимаешь, о чем я толкую. Если же ты хотел себе белый плащ, тебе пришлось бы стать августинцем – образцом смирения, чистоты и святости. Мне подумалось, с этим у нас тоже туго. А вот явить пример бедности как раз для тебя. Поэтому плащ серого цвета – будешь миноритом.
– Что еще я должен уметь?
– Хорошо, – одобрил Патрик, – иногда делай такое движение. Видишь? Ладонь держи так… расслабь руку… сначала это плечо… да. Это крестное знамение. Веди себя, как обычно. Но не смотри людям в глаза. Всегда молчи, если я не повелю говорить. Если кто-нибудь попытается с тобой заговорить, прикладывай ладонь к устам – вот так. Люди будут думать, что ты несешь обет молчания.
– Чей обед?
Чтобы растолковать, Патрику пришлось перейти на ятвяжский язык.
В отличие от ятвяга ирландец чувствовал себя уверенно в этом краю. Поляки были его единоверцами. Двери многочисленных монастырей и храмов открывались перед ним, как если бы он был членом одной большой семьи. Он понимал польское наречие, а в случае нужды при общении с духовными лицами мог перейти на латынь.
В костеле Патрику удалось узнать кое-что о князьях Мазовии. Конрад и его младший брат Болеслав осиротели рано. Во времена литовского короля Миндовга литовские разбойники, пройдя болотными тропами через ятвяжские леса, напали на Мазовию, захватили в плен и убили их отца – князя Земовита.
Сначала Конрад и Болеслав вместе управляли княжеством с помощью бояр. Они жили в любви, помышляя лишь о том, как сохранить наследственное владение, не став жертвой воинственных соседей и алчных до власти родичей. Но шли годы, Земовитовичи укрепились, возмужали, и двум молодым князьям стало тесно на одном троне. Они договорились о разделе Мазовии. Западная часть княжества со столицей в главном и самом
Языческий божок балтских народов, к которому взывали в состоянии великого расстройства или смятения.