Не будите спящую принцессу. Наталья Резанова
в том смысле, что ван Штанген пребывал в таком же упадке тела и духа, что ректор и бургомистр. Совсем наоборот. В моей практике случались эпизоды, когда заклятые враги внезапно меняли нравственную либо политическую ориентацию и становились если не друзьями, то союзниками. Но здесь мне такое не грозило. Ежели вчера враждебность ван Штангена по отношению ко мне дала некоторую слабину под общим напором огня, усталости и водки, то сегодня на его физиономии не читалось ни намека на дружеские чувства.
– Прошу занять места за столом, – обратился он к собравшимся.
Эта фраза затронула во мне самые чувствительные струны – те, что в желудке. Из-за вчерашних происшествий я не успела ни пообедать, ни поужинать. А сегодня меня подняли до завтрака.
Увы, стол, за который нас пригласили, был отнюдь не пиршественным. Значит, у нас будет заседание, а не допрос. И то хлеб… тьфу, опять я про еду.
– Я пригласил вас, господа… и дама, – прервал ван Штанген классический зачин, – чтобы прояснить некоторые вопросы. В первую очередь это касается вас, милитисса Этелинда.
– Можно просто Линда.
Он предпочел сделать вид, будто не расслышал.
– Первоначально я потребовал от городской управы и от вас лично, чтоб вы были отстранены от расследования. Но вчера я убедился в вашей решительности и потому сомневаюсь, что вы удержитесь в рамках, каковые я вам предписал. Поэтому я считаю более предпочтительным, чтоб вы были у меня на глазах. Впредь требую давать отчет обо всех ваших действиях.
Я сочла возможным промолчать. А если некоторые считают молчание знаком согласия – это их печаль.
– Далее, – продолжал ван Штанген, – я не исключаю, что следствию понадобятся консультации уважаемых и компетентных жителей города. Поэтому я вызвал вас, господа Вассерсуп, Пулькер и Суперстаар. Вы – представители власти, закона и церкви, вы – свидетели совершенных преступлений, а господин Суперстаар является также и пострадавшей стороной…
– Позвольте, о каких преступлениях идет речь? – поинтересовался Пулькер. – По-моему, преступление было одно – убийство мануфактур-советника, и у него как раз не было свидетелей.
– Господин ван Штанген считает вчерашний пожар злонамеренным поджогом, – пояснила я.
– А вы – нет? – дознаватель обвел нас взглядом. – Что скажете, ректор?
Суперстаар с трудом поднял голову.
– Я считаю, что это наказание. Близится, близится Армагеддец! Ибо сказано: «Вырвется огнь пожирающий, воды поглотят мирные долы, и вырубят вишневый сад, и где был север – там тропики…», и прочее, что предсказал пророк Похарея…
– Ректор, мы не на богословском диспуте! Обращаюсь к остальным представителям вновь созданной чрезвычайной комиссии – что вы думаете по поводу возможности поджога?
Вассерсуп и Пулькер одновременно пожали плечами.
Оставалось выступить мне.
– Такая возможность не исключена. Хотя пожар мог возникнуть и от естественных причин. Лето, толпа на�