Редкая птица. Петр Катериничев
это трагедия, – улыбаясь, комментирует Леночка. – Так и кажется: душка-певец уже выложил свое хозяйство на чурбачок, допоет – и. ухнет топором.
Забывая, что его конец – национальное достояние и принадлежит народу.
– «…по сообщению Интерфакса. Между тем близкие к правительственным кругам заслуживающие доверия источники утверждают, что вице-премьер не только знал об открытии этого счета, но и заранее перевел на него пятьдесят миллионов долларов, валютные средства, которыми расплатились покупатели за первую партию стратегического сырья. В свою очередь Николай Игнатьев, доверенное лицо вице-премьера, обвинил…»
– Дрон, да выключи ты эту мутату!. – возмутилась Леночка.
– Ребята, поймайте музончик повеселее, – закапризничала Юля.
Отказать даме не могу – снова тянусь к ручке настройки.
– Дай я попробую, – просит Лена.
– «Восьмой», я «четвертый», прием… «Восьмой», я «четвертый»…
– «Четвертый», я «восьмой», что у вас?
– Чего это такое? – спрашивает Юля.
– Похоже, милицейское радио, – отвечаю я.
– Как интересно… Послушаем? Лена кивает и смотрит на меня. Ха, если им интересно, то мне и подавно!
– «Восьмой», я «четвертый»… «Восьмой», я «четвертый»…
– «Четвертый», я «восьмой», да говори же, блин горелый! Где находишься, что? Докладывай!
– Нахожусь на тридцать первом километре загородного шоссе…
– Итит твою… Как вас туда занесло, «четвертый»?.. Чего молчишь, я тебя русским языком спрашиваю – где ваш участок и каким рожном вас занесло аж на тридцать первый?.. Не слышу, прием!
– Мы решили проверить…
– У всех ли загорающих девок целки на месте?.. И не свисти мне…
– Да товарищ капитан, труп у нас тут!
– Че-е-го?!
– «Жмурик»!
– Свежий?
– Ну. Теплый.
– Мужик?
– Ага. И здоровый притом. Морда вся разбита. И – водярой разит.
– Документы?
– Никаких.
– Не бомж?
– Нет. Брючата стильные, «шузы» под лак, «котлы» швейцарские, баксов на сто тянут…
– Значит, не ограбление…
– Не похоже… А может, и грабанули – кто знает? Может, чувак золота или баксов чемодан вез…
– На чем вез? Машина стоит?
– Не, машины нет, но непохоже, чтобы малый сюда пешком приперся. Не из таких он.
Я сижу, вцепившись в руль, и чувствую, как пот струйками сбегает по спине.
Неужели верзила сыграл в ящик? От легкого нокаута? Плохо мое дело… Все мои давешние преступления, благосовершенные и надуманные, как менее тяжкие, поглощаются одним: преднамеренным убийством…
– А из каких?
– Верзила, амбал. Качок, причем жирком малость по-оброс от вольготной жизни. У казино такие стоят, в «Трех картах» – да мало ли…
– В лицо не признаешь?
– Да тут от лица-то осталось…
И светит мне лет десять, а то и пятнадцать. За особую жестокость и цинизм.
Телохранитель тоже… А может, он гипертоник? Ага, наберет