Беглый огонь. Петр Катериничев
рыба плотва. Так что тачку придется угонять. Благо и ключ в замке.
Усаживаюсь – уютно. Запускаю движок.
– Ну ты и крут… – подал голос из кустов Мишаня, выбрался, подобрал стонущего Витька. – Пошли мы… Ты извиняй, если что не так.
Уже скрываясь в кустах, обернулся, спросил с тяжким вздохом, потупясь:
– Ты бы обозвался, что ли, залётный… А то эти оклемаются, с нас спрос будет…
Вот это вряд ли. Для навороченных молодцов все «овцы» – на одно лицо. Что их и губит. Ну да подводить мужиков мне в любом случае не хочется: сами они закладывать не побегут, ну а если спрос действительно будет, что ж… Пусть ответят.
– Скажете, был Додо.
– Кто?
– Дрон.
– Это чего, погоняло такое?
– Это птица. Редкая.
– Навроде Феникса, что ли? – проявил осведомленность Мишаня.
– Навроде. Но круче.
Глава 14
По правде сказать, какой из себя был тот самый хрестоматийный дронт с острова Маврикий, я представляю смутно. Говорят, мирная была птичка. Возможно, с веткой в клюве. Миротворец. В переводе на американский – «Peacemaker»[6]
В размышлениях об умной науке орнитологии на заемном авто достиг центра дорогой столицы. За время моего отсутствия она стала еще дороже.
День, надо сказать, завязался жаркий. Две разборки с пристрастием за одно утро, да еще и термометр в тени показывает не менее тридцати. Когда такой накал, нужно быть сдержаннее. Или как говаривал грузчик дядя Гриша после третьего стакана собутыльникам: «Ребята, давайте быть культурнее».
Покидаю чужую машину тихо, как птенчик. И направляюсь в ближайшую аптеку. Потому как с разбитыми напрочь костяшками одной руки и сожженной ладонью другой чувствую себя не вполне комфортно: не в смысле боли, такую боль легко игнорировать, но когда клешни кровоточат и мысли – саднят. Как мудро обобщили наши предки: на хромых ногах и душа спотыкается.
С перебинтованными лапами я стал выглядеть как работяга-моряк, неловко притравивший трос. Вот за что люблю Москву, так это за то, что здесь никому ни до кого нет дела. «Лягушка, у тебя что, проблемы?» – «У меня? Проблемы? Да мне звиздец!»
Подхожу к автомату, втыкаю в щель кредитную карту, набираю номер. Трубку поднимают после третьего гудка:
– Крутов.
Хотя голос и положение генерала к шуткам не располагают, удержаться не могу:
– Здесь продается славянский шкаф?
– Шкаф? – не узнал меня Игорь.
Меняю «шифр»:
– А что, братец, невесты в вашем городе есть?
– Кому и кобыла невеста! Дронов!
– Он самый.
– Давне-е-енько не слыхивал твоего начальственного баритона.
– Повода не было.
– Теперь появился?
– Ага. Телефон «чистый»?
– Этот – как стеклышко. Так что за повод?
– Женщина.
– Я не удивлен.
– Убита в моей квартире
«Peacemaker» («Миротворец») – название самой популярной в США модели револьвера С. Кольта.