История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5. Николай Федорович Дубровин
воспротивится, наказан будет сильным мечом»[58].
Угрозы не действовали; агалары не ехали ни к царевичу, ни к Хусейн-Кули-хану. Александр снова писал им, чтобы они не боялись действовать открыто и ехали к нему смело. Если же думают, что персидские войска, не удержавшись в Грузии, возвратятся назад, а они останутся в руках русских, то пусть пришлют к нему нескольких почтенных лиц удостовериться, с каким числом войск идет он на Грузию. «Но когда вы увидите, – писал царевич, – что от сего войска никакого следствия не может быть, то сидите на месте. Богом клянусь вам, что такого приготовления никогда не было, как ныне, и весьма стараются на сей раз истребить русских и дело привести в совершенство».
Посланные вместе с письмами, при самом их вступлении в Казахи, были схвачены и отправлены в Тифлис. Казахскому моураву, надворному советнику князю Бебутову, поручено вести переговоры с царевичем Александром и предложить ему приехать в Тифлис, не ожидая победы, а с покорностью и с просьбою о прощении. Как ни велики были, по словам царевича, силы персиян, но он предпочел отвечать Бебутову, что готов покориться, если выдано будет ему письменное ручательство в его безопасности; если примут с почестью, как его, так и всех при нем находящихся, и, наконец, если дозволено будет по прибытии в Тифлис написать прошение императору Александру[59].
Несветаев обещал принять Александра с почестью и предоставить ему выгоды и преимущества, «которыми, – писал он, – обильно пользуются светлейшие ваши братья и все члены грузинского царственного дома»[60].
Гудович же не одобрил поступка Несветаева и, не желая показать, что русское правительство придает большое значение возвращению царевича, приказал сообщить ему, что отличных почестей себе он требовать не может, а будет принят «так, как и братья его царевичи принимаются, партикулярно[61]; приближенным же его будет исходатайствовано прощение». Относительно последних Несветаеву было поручено, в случае успеха в переговорах с царевичем, стараться впускать с ним в Грузию как можно меньше свиты, дабы наплыв беглых грузин, явившихся в страну под видом раскаяния, не имел в действительности вредного влияния на жителей.
Личные обещания Несветаева не удовлетворили царевича Александра, считавшего их недостаточными для своего благосостояния. В ответе своем он писал, что готов ехать в Тифлис, но с тем непременным и единственным условием, что будет оставлен в Грузии, а не отослан в Россию.
«Будьте уверены, – писал он генералу Несветаеву, – что если я буду на моей родной земле, то это составит мое успокоение, благоденствие и великую государеву милость; а если не буду в моей отчизне, то не успокоюсь. Если вы меня оставите на моей родине – куда как хорошо; если же вызовете в Россию, то сколько бы сокровищ ни посулили – зачем они мне?»
Царевич говорил, что останется верен или русскому императору, или шаху, смотря по тому, кто даст
Письмо царевича. Книга донесений, № 241.
Рапорт князя Бебутова правителю. Грузии, 25 июля, № 185.
Рапорт Несветаева Глазенапу, 31 июля, № 1092. Книга донесений № 241.
Секретное предписание Несветаеву, № 5.