Запах золота. Джеймс Хедли Чейз
пауза, затем Ковски спросил:
– Лабри с тобой?
– Да.
Ковски еще немного подумал. По всем признакам, Дорн секретно встречается с Шерманом. Должно быть, это очень важно.
– Сейчас я подошлю к вам еще двух человек. Ни в коем разе не теряйте из виду Шермана и Дорна… Ты все понял?
– Да.
Дрина вернулся в кафе и снова сел за столик. Он снял шляпу и пригладил свои волосы.
– Человек, который только что вошел в отель, это Джон Дорн, шеф парижского отделения ЦРУ, – сказал он Лабри. – Товарищ Ковски сейчас пришлет нам в помощь еще двух агентов. Ни в коем случае мы не должны потерять из виду Шермана и Дорна… Это приказ.
Лабри кивнул. Его длинные соломенного цвета волосы заплясали по воротнику.
Серж Ковски был маленьким человеком с узкими глазами и приплюснутым носом. Он носил бородку клинышком, а его огромный череп был совершенно лыс. На нем был старый черный костюм, весь в сальных пятнах – Ковски не отличался особой аккуратностью. Когда телефон вновь зазвонил, он просматривал документы, только что полученные через дипломатическую почту.
Это снова был Дрина.
– Шерман взял такси и уехал в Орли, – говорил он. – Лабри и Алекс последовали за ним. Я думаю, что Шерман улетит в Нью-Йорк рейсом в 15.00. Лабри позвонит вам, едва только они прибудут в аэропорт. Макс и я следим за Дорном. Он покинул отель раньше Шермана, и в его руках восьмимиллиметровый проектор, которого раньше не было. Он мог получить его только от Шермана. Сев в такси, Дорн поехал на Рю де Свис. Отпустив машину, он вошел в здание и поднялся на последний этаж. – Дрина оставил самую важную новость для эффектного финала. – На последнем этаже этого здания, товарищ Ковски, проживает Марк Гирланд… Это тот самый тип, который принес нам в прошлом массу неприятностей.
Маленькие глазки Ковски, пока он внимательно выслушивал сообщение, все больше щурились.
– Очень хорошо, – сказал он после небольшой паузы. – Пусть Макс проследит за Дорном, когда тот выйдет от Гирланда. А вы проследите за Гирландом. Будьте внимательны и осторожны. Он очень хитер. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он заметил слежку.
– Я понимаю, – без воодушевления проговорил Дрина и повесил трубку.
Некоторое время Ковски смотрел на свой письменный стол, потом на его лице мелькнула злорадная улыбка. Протянув руку, он нажал кнопку. На пороге появилась толстая женщина неопределенного возраста с блокнотом и карандашом в руках.
– Вызовите ко мне Малиха, – приказал он, глядя на секретаршу.
За те восемь лет, что он провел в Париже, он привык к красивым женщинам и всегда тайно их желал. Толстухи же вызывали у него отвращение.
Секретарь вышла. Пятью минутами позже дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Малих. Перед тем как впасть в немилость, Малих считался одним из наиболее способных и опытных советских агентов. Это был высокого роста, атлетически сложенный мужчина. Его светлые волосы были всегда коротко подстрижены, а зеленые глаза напоминали два открытых окна, которые излучали такой холод, что под его взглядом