Второе рождение. Антон Николаевич Геля
Анатолий сжались, прилегли к земле, заткнули уши, сильно сощурили глаза. Виктор и Пётр с перекошенными от ужаса белыми лицами непослушными руками сделали то же самое.
Стало очень ярко и на секунду жарко. Огромное облако взорвалось ярко-оранжевым огнём и тут же сжалось. После этого Виктора рвануло в сторону реки так, будто огромнейшая взбесившаяся обезьяна схватила его за шиворот, и рывком швырнула в сторону, о дерево. Сорванный тент нереально быстро улетел в сторону взрыва. Огонь в костре взметнулся и погас, сильно дымя. Чайник и котёл с грибным супом перевернулись и слетели с кургана.
Тишина была оглушающая… Вата окружающего пространства стала физически вязкой. Анатолий зажал нос и продувал уши. Шеф стоял на четвереньках и указательным пальцем прочищал правое ухо, открывая в такт движениям рот. Пётр широко моргал, оттирал глаза двумя руками. Виктор видел всё это с ощущением нереальности. Так не бывает.
– Все целы? Никого не ошпарило? – сквозь вату глухо донеслось до Виктора. Голос он опознать не мог. Вслед за ватой в ушах возник тонкий звон.
– Во, рвануло… Я думал, Гваделупу смоет! – прозвучала шутка с вымученым смехом. Голоса всё ещё смешивались. – Витя, ты жив? В себе?
– Ага… – как в бочке услышал Виктор свой голос.
– Собираем вещи, а то промочит насквозь – скомандовал Анатолий. Виктор встал на мягкие пустые ноги, опираясь о дерево, которое его затормозило, и пошёл к своему рюкзаку, который оттащило от костра в просвет деревьев довольно далеко. Рюкзак был открыт, вещи из него рассыпались, лежали по пути полёта и дальше, вокруг было много свежих листьев, веток. Звон в ушах постепенно ослабевал, чёрные круги вокруг поля зрения истончались. Взъерошенные попутчики собирали вещи, сносили к костру. Лица были серые, напуганные. Разодранные дождевики постапокалиптическими кусками липли к мокрой одежде.
– Все целы? Всё нормально? – уточнял Александр Викторович.
– Что случилось? – спросил Виктор.
– Прорыв газовой трубы. Хорошо, дождём всё промочило, пожар не начался. Это вакуумный взрыв произошёл. Километрах в полутора-двух от нас. На основной нитке. Нитка – это четыре-шесть труб, все заполнены давлением не более, чем на семьдесят пять процентов. Газ несёт с собой абразив. Если в трубе есть какая-то каверна, то абразивчик постепенно истирает трубу, возникает прорыв, в который устремляется весь газ. Каждые несколько километров стоят компрессорные станции, которые в случае падения давления дефектную трубу перекрывают, перенаправляют газ в другие. Так вот когда газ вырывается, то абразивчик по краю трубы скребёт, либо нагревает, либо искру высекает, всё воспламеняет. Обычно выгорает два-три кубических километра, выламывает лес. Газ и воздух в этих кубокилометрах мгновенно выгорают, в место образовавшегося вакуума стремится на большой скорости окрестный воздух, который несёт с собой много обломков. Взрыв такой, не наружу, а внутрь. Нам сегодня повезло. Были бы ближе – могло бы поломать… –