Границы достоинств. Марина Алант
наслаждением. И вскоре яркий концентрированный шар страсти становится похожим на маленькую остывшую планету. А позже, спустя чувственную усталость, этот шар снова наливается, впитывая из памяти и возвышенное, и земное…
Сейчас Белла – остывшая и спокойная, ей гораздо легче, чем несколько часов назад. А завтра она с огненным шаром в груди пойдёт на переговорный пункт и смело признается Марату, что обручена с другим (красивое и подходящее слово: обручена), что ничего уже не изменить, и она уезжает в Москву.
“Маратушка, ты милый, добрый! Очень прошу, прости…”
“О чём ты говоришь, Белла? Ведь мы совсем скоро летим в Германию. И паспорт твой уже готов”.
“Ты не понял, Марат. Мы никуда не полетим. Вернее, в Германию отправитесь вы с твоим отцом, а я останусь”.
“Почему?”
“Потому что никакой свадьбы не будет. Прости, что так получилось. Я люблю другого человека”.
Да, так, что-нибудь в этом роде. Конечно, будет скандал, но она всё вынесет ради Вальки. А фотографию, где Белла с цветком в волосах, смуглая и красивая, Валентин возьмёт с собой, чтобы ощущать присутствие любимой, пока будет длиться разлука.
– Дорогая подруга, что произошло? На тебе лица нет.
Мать в недоумении. Сейчас она всё узнает. Белла не в состоянии унять дрожь.
– И ты ещё спрашиваешь? С какой семьёй я хотела породниться!
Белла съёжилась у стены. Марат сидел напротив, опустив голову. Несостоявшаяся свекровь нервно топталась возле сына. А Руфина перемещала вопрошающий взгляд с одного человека на другого.
– Что же, она ничего не знает? – холодно осведомилась “несвекровь”.
Белла виновато мотнула головой и покраснела. Она полагала, что телефонного разговора с Маратом будет достаточно.
– Твоя дочь расстроила свадьбу. Мой сын всего лишь хочет знать, почему. Что он ей сделал плохого? За что его отвергли?
– Я не верю своим ушам! Белла, это правда?
– Да, – хрипло отозвалась виновница. (Как жаль, что всё услышит папа).
– Ах, Ирма, так часто бывает. Молодые ссорятся и мирятся без конца…
– Мы не ссорились, – проронила Белла, останавливая надежду матери.
– Дочка, родная, помиритесь, – как непривычно ласков и жалостлив её тон, – Марат, сынок, прости её, пожалуйста.
– Какой он тебе сынок? (Это Ирма) Он теперь чужой вашему дому!
Марат, наконец, поднял голову.
– Белла, прости, если я тебя обидел…
Девушке стало жаль бывшего жениха и отвратительно стыдно за неожиданный скандал. Она готова была уже подыграть в сцене примирения, но тут Валькин образ скользнул из памяти в сердце, а оттуда – в самый низ живота и зажёгся там раздражающим огоньком. Белла взглянула на Марата и поняла, что он никогда не сможет потушить этот огонь. И тогда она решительно произнесла:
– Я люблю другого…
Ещё несколько болезненно-обидных слов и всё закончится. Или только начнётся?
– Несмотря