Любовь взаймы. Марина Бонд
возбуждался так даже при полном обнажении танцовщиц.
Восхитительное совмещение роскошной музыки и сексапильного танца напоминает сочетание выдержанного виски и отменной сигары – терпко, не каждый вникнет, оттого бесценно и доступно лишь избранным.
Очередная композиция закончилась. Заиграла следующая, и она хотела было продолжить танец, как он оборвал ее:
– Стоять! – Она послушно замерла и повернулась к нему.
– Сюда иди, – поднял руку и поманил к себе. Злата робко стекла со сцены и несмело подошла к нему на дрожащих ногах. Непонятно чего больше – дикого страха перед ним или приятной усталости от только что полученной нагрузки. Полумрак сглатывал все ненужное, отвлекающее, и она видела только его глаза – опасные, напряженные, пристально следящие за ней. Остановилась в метре от него, дыхание сбивчивое, глаза распахнуты.
– Ближе, – скомандовал он. Подошла еще на шаг. Он смотрел на нее снизу вверх, развалившись на стуле, казалось бы, в расслабленной позе. Потом опустил глаза на свою ширинку и снова поднял не нее. Распоследний тупица, и то понял бы значение этого взгляда! Вот чёрт! И этот туда же! Какие только изощренные увертки она не выдумывала, чтобы избежать оказания дополнительных интимных услуг, когда работала в «Z», которые не то чтобы поощрялись, но и не возбранялись. Порой спускала на игнор прозрачные намеки «гостей», или впаривала взамен себя другую девочку, или зачесывала какую-то несусветную чушь, потому как прямо отказывать гостям запрещалось, или плела еще какую несуразицу. Что угодно, лишь бы не это! Неужели все ее старания сводятся к тому, что ее хотят тупо трахнуть?!
Нечто упрямое и злое появилось в ее глазах, точно обида на весь мир за эту вопиющую несправедливость. Лихорадочно бухало сердце, но она нашла в себе силы, неотрывно глядя ему в глаза, медленно, протяжно повернуть голову из стороны в сторону.
Тарас изумленно поднял брови, удивляясь такому прямому неповиновению. Он в курсе, что стрипки не хуже чеканок горазды на любые шалости, лишь бы клиент башлял. Чай и эта не святая. Знамо где трудилась и, верно, не полы там мыла. Ну, цацкаться он не собирался. Да и настроение не то. Довела его до жара в штанах, вот пущай этот жар сама и унимает. Раздраженно вздохнул и, достав пистолет из джинсов со стороны спины, направил его на Злату. Взвел курок, так, чтоб не осталось сомнений в его намерениях. И еще раз, выразительно так, показал уже оружием, чего же он хочет от нее.
Второй день подряд на нее наводят ствол. Она-то думала, скучно живет. Как бы ни так! Злыми, колючими глазами полными боли посмотрела на него. Она шесть лет не позволяла ни одной твари переходить черту, и теперь не позволит! Хрен-то там! Все равно жить осталось недолго – в этом она уже не сомневалась.
Боль и оглушенность скрутили ее тело, но она постаралась с изяществом бывалой куртизанки наклониться к нему, не отводя глаз. Одну руку опустила на его колено, очень деликатно, стараясь унять дрожь. Ей самой с трудом верилось