Комедия положений. Зоя Криминская
и Алешка прописался у мамы, на кусок семьи в виде меня и Кати они давать не захотели. Квартира на Белоозерской, была случайной удачей, в следующий раз могло быть такое противное место, как Москворецкая, рядом с Шиферным заводом и Цемгигантом.
Нам с Лешей не хватало времени фиктивно развестись, не были мы готовы к такому повороту событий, и я уговорила мужа прописаться в маминой квартире. Слезно уговаривала. За годы моих переездов в детстве и сейчас, я устала от цыганской жизни, страдала за мать, у которой всю жизнь ни кола, ни двора не было, и мне казалось, что вот мама устроит свою жизнь, и мы потом тоже не будем как неприкаянные, а то из поколения в поколение нашу семью преследовало какое-то наследственное неумение устроиться в жизни поосновательней.
И мама получила квартиру на всех нас. Алексей был вписан в ордер.
Неожиданно начальника Управления связи Беспалова уволили, пришли новые люди, и когда возник вопрос о предоставлении Алешке комнаты, и он принес документы, указывающие, что он живет в двухкомнатной квартире, ему отказали. Кто-то надоумил маму, как в таких случаях действуют. Мама пошла в Воскресенск к психиатру, и та дала ей справку о психическом нездоровье бабушки, которой к тому времени было 75 лет. Такая справка давала право на лишнюю жилплощадь.
Врач, смеясь, сказала:
– В этом возрасте у каждой второй маразм.
Начальник управления связи не желал давать Леше комнату (он был работник, которого взял предыдущий начальник, исключенный из партии и снятый с должности Беспалов), и кто-то из профкома поехал в Воскресенскую больницу проверять правдивость справки.
А как они могли проверить? Да очень просто, проверили наличие карточки.
А врач карточку не завела. Была бы карточка, доказать, что больной здоров было фактически невозможно, надо было бы создавать комиссию медицинскую. А так всё просто, – карточки нет, справка липовая, и Алешке отказали, несмотря на то, что после рождения Сережки мы оказались вшестером в двух комнатах, но у нас на человека приходилось больше шести метров.
Мамин дом строили военные и восемнадцатилетние молодые парни, перегородки в квартирах ставили, как бог на душу положит, у нас перегородка была сдвинута в сторону коридора за счет увеличения комнаты, в результате был фантастически узкий коридор и кухня пять с половиной метров, но жилой метраж квартиры получался 31 кв м. На втором этаже такая же квартира, но с перегородкой, сдвинутой в сторону уменьшения комнат была 29 кв м. Было бы тридцать, мы могли бы надеяться на расширение, а так нет. И один квадратный метр лишал нас прав на расширение. Мы оказались вшестером в 2-х комнатной квартире. В результате мама устроилась, а мы повисли в воздухе, оставалась надежда только на НИОПиК.
В 73—74 годах в НИОПиКе сдали два дома, но я туда не попала,
осталась восьмая на очереди. Неожиданно один из очередников отказался от трехкомнатной квартиры, передо мной