Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения. Елена Осетрова
по крайней мере, показывает, что ты не хуже других. Такова одежда, которую носишь, гости, которые к тебе приходят, – и все множество деталей, читающихся как признаки достатка и пользования благами судьбы» [Утехин 2004: 118]. Понятно, что большая часть событий стремится занять место на шкале семиотичности [Байбурин 2004: 15] независимо от того, что они выражают: борьбу главных героев за справедливость, своеобразную этикетность или типичную для коммунальных мест «параноиду жилья» [Утехин 2004: 176–182].
Поворачивая ход рассуждений в сторону предмета семиотики, обратим внимание, что это научное направление, нашедшее воплощение в трудах Вяч. Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, развитое в новой семиотике Р. Барта, П. Бурдье, Ж. Деррида и многих других отечественных и зарубежных исследователей, исходит из тройственной (семантико-синтактикопрагматической) природы знака. Его динамическая модель может быть истолкована как рождение смысла, перетекающего в событие выражения, формы которого, в свою очередь, воспринимаются и толкуются участниками коммуникации.
В связи с наличием обширной литературы по семиотике и не менее широкой ее популярностью2 нет смысла вдаваться в подробное обсуждение соответствующей проблематики. Укажем лишь на то, что ситуации манифестирующего типа становятся важным этапом семиотического анализа политического дискурса [Шейгал 2004: 97– 133], театрального и мультипликационного языка, живописи и художественного ансамбля интерьера, городского пространства и бытового поведения городского населения, художественных и фольклорных текстов (см., в частности [Лотман 1992; 1992а; 1993; 1994; 2010]). Под данным углом зрения рассматривают жизнедеятельность человека в прошлом [Лихачев, Панченко и др. 1984: 93–94, 170; Лотман 1994] и в настоящем [Вайнштейн 1993]. Наконец, авторы литературоведческих работ [Сахаров 1977; Горшков 1982: 218; Гинзбург 1999], а также работ по семиотике искусства и культуры [Успенский 1995; Падмор 2005; Рейд 2005; Бест, Келлнер 2005; Ямпольский 2010], уверенно реконструируют внутреннюю сущность реальных и вымышленных персонажей через анализ их действий, поступков и внешнего вида.
1.2. Научно-практические опыты
Социальная актуальность темы в последние десятилетия приводит к тому, что на стыке перечисленных выше наук начинает бурно развиваться новая отрасль научно-практического знания.
Множество пособий и руководств создано в русле имиджелогии – прикладной гуманитарной дисциплины, которая в качестве прочного основания использует достижения и компетенции западных экспертов-консультантов, занятых строительством групповых взаимоотношений.
Понятие имиджа (от анг. image – образ, представление) – одного из обязательных элементов публичной коммуникации – вошло в российскую социальную практику совсем недавно [Панасюк 1998: 8–10]. По утверждению Е.А. Петровой, имиджелогия изучает закономерности формирования, функционирования и управления имиджем человека, организации, товара или услуги; раскрывает
Показательно в этом отношении содержание одного из последних научных сборников, собравшего работы представителей французской и московско-тартусской семиотических школ [Современная семиотика … 2010].