Больше не уснёшь. Илья Соколов
давно запрещены…
А вслух: как хочешь.
Вдвоём шли дальше.
– Далеко идти?
– Устала? – заботливые нотки для неё.
Усмешка:
– Кот устал…
Заброшенная стройка мерцала как фантом, изображённый на картине художника-безумца. Вместо ограды-сторожа – предупреждающие знаки.
17ый с друзьями играл здесь в индастриал-соккер (сверхлёгкий металлический мяч, обшитый мозговой кожей). Дальний лифт сносно работал, на нём можно быстро добраться до крыши. Брошенный дом. Просто старая стройка.
Не всё в Городе доводилось до конца, но почти всё к Концу приводило…
Полутёмный коридор подвала закончился лестницей.
Пока 17ый и 252ая шли по ней вверх, неровные дыры в ступенях как будто шагали за ними.
Кот, спавший в объятьях хозяйки, еле заметно забеспокоился (рваные полосы измерения Сна). Девчонка и парень вышли на сумрачный свет Главного Зала. Здесь не увидишь железные лица прохожих. Шум городских коридоров не слышал себя, как глухой. Тени колонн, разбитые плиты.
В биполярном сравнении с Центральным Инфо-каналом это мёртвое место казалось самым живым.
Сейчас – слишком тихим.
Они двинулись по Главному Залу. 17ый как всегда наслаждался ощущением солнечной пыли, скользящей из выбитых стёкол.
В пустых проёмах пылал полуденный Город.
252ая, поражённая зрелищем, замерла напротив Небесной Стены. Она видела непрерывную тьму металлических кирпичей из которой сияли тысячи маленьких дырочек, отражаясь во фразе «звёздная ночь».
– Как же красиво… – её гипноз и восторг.
– Мне она тоже нравится, – он подошёл. – Когда мы с друзьями увидели её впервые, то один даже с ума на время сошёл от уровня потрясенья.
– Надеюсь, не ты? – опять усмехнулась.
252ая устремилась к Небесной Стене, готовая утонуть в ней непрожитыми годами. Она повернулась к нему и, весело улыбаясь, прижалась к звездному небу. Кот на руках мирно спал.
17ый любовался этой девчонкой. Живая картинка трёхмерного Счастья.
Наконец она отвернулась и стала рассматривать Стену.
– Ты знаешь, здесь какое-то имя…
Она волнительно поманила, он подошёл.
На металлической черноте в центре «созвездья» покоилась надпись, подобная новому шраму.
– Эмма… – будто позвал тишину.
– Странно, ведь правда?
Тускло задумалась, отходя от Стены.
Ответил: не знаю.
Ей показалось, что слышится шум. 17ый тревожно взглянул. Пространство времени сжималось. Кот проснулся и вырвался из рук хозяйки. Громко мяукнув, он кинулся прочь.
Девочка-ночь побежала догонять непослушного питомца. 17ый, держась прямо за ней, заметил, что шум слышен сильней.
Они потоками птиц пронеслись по Главному Залу и, завернув в огромную арку, стали сквозняками петлять через пустые проёмы…
Кот ждал их у Камня.
Пугающий шум рождался из глубины его зеркальной поверхности, 17ый и 252ая смотрели на странные взгляды своих отражений.
Спросила:
– А это раньше здесь было?
Ответил:
– Я