Империя хлопка. Всемирная история. Свен Беккерт
XIX столетия в империи хлопка доминировал один тип – G. hirsutum, известный также как американский «апленд». Это растение, происходящее из Центральной Америки, в соответствии с описанием Эндрю Юра, сделанным в 1836 году, «поднималось на высоту двух или трех футов, затем разделялось на покрытые волосками ветви. Листья, трех- или пятилопастные, на нижних поверхностях также имеют волоски. Верхние листья сплошные и имеют форму сердца; стебельки бархатистые. Цветы возле концов ветвей большие и довольно блеклые по цвету. Коробочки овальные, четырехчастные, почти такие же большие, как яблоко, и дают очень тонкое шелковистое хлопковое волокно, которое весьма ценится в коммерции»[10].
Это пушистое белое волокно – центр этой книги. Растение само по себе не составляет истории, но если мы внимательно послушаем, то оно расскажет нам о людях со всего света, которые провели всю свою жизнь рядом с хлопком: индийские ткачи, рабы в Алабаме, греческие городские торговцы в дельте Нила, высокоорганизованные ремесленники в Ланкашире. Империя хлопка была построена их трудом, воображением и мастерством. К 1900 году 1,5 % населения Земли – миллионы мужчин, женщин и детей – были заняты в этой отрасли, выращивая, транспортируя или производя хлопок. Эдвард Аткинсон, массачусетский хлопковый промышленник середины XIX века, был в основном прав, когда обращал внимание на то, что «нет другого продукта, который в прошлом имел бы столь сильное и пагубное влияние на историю и институты земельных отношений; и, возможно, нет другого продукта, от которого в большей степени могло бы зависеть будущее материальное благополучие». Аткинсон говорил о США и их истории рабства, но его утверждение может быть отнесено ко всему миру в целом[11].
Эта книга следует за хлопком с полей на корабли, из домов торговцев на фабрики, от сборщиков до ткачей и потребителей. Она не отделяет бразильскую историю хлопка от американской, британскую от египетской или японской. Империя хлопка, а с ней – современного мира, может быть понята только в соединении, а не в разделении многих мест и людей, которые сформировали и сами были сформированы этой империей[12].
Меня прежде всего занимает единство противоположностей. Империя хлопка зависела от плантации и фабрики, рабства и наемного труда, колонизаторов и колонизируемых, железных дорог и пароходов – иными словами, от глобальной сети земли, труда, транспорта, производства и продажи. Ливерпульская хлопковая биржа имела гигантское влияние на хлопковых плантаторов Миссисипи, эльзасские прядильные фабрики были тесно связаны с ланкаширскими, а будущее ткачей-надомников в Нью-Гэмпшире или Дакке зависело от столь различных факторов, как сооружение железной дороги между Манчестером и Ливерпулем, инвестиционные решения бостонских торговцев и тарифная политика Вашингтона и Лондона. Власть Османского государства над своей сельской местностью влияла на развитие рабства в Вест-Индии; политическая деятельность недавно освобожденных рабов
Andrew Ure,
Bruno Biedermann, “Die Versorgung der russischen Baumwollindustrie mit Baum-wolle eigener Produktion” (PhD dissertation, University of Heidelberg, 1907), 4; Edward Atkinson,
E.J. Donnell,