Оборотень. Алеся Ганиева
ty-line/>
Девушка лежала неподвижно на боку и не сводила глаз с одной точки. Сверлила взглядом ножку тумбочки, стоявшей возле её кровати. Если бы она имела сверхъестественные силы, то, наверно, тумба вспыхнула и сгорела дотла ещё в первый день пребывания здесь. Так всё безразлично, только бы оставили в покое и не мешали лежать и дальше морально умирать. Но нет же…
– Эмили, так нельзя, – врач сел на край кровати, – нужно принимать препараты по часам, а то улучшения могут запоздать, – заботливо взглянул мужчина. Искренне? Засомневалась она.
– Я здорова, – тихо шепнула в ответ.
– Один из симптомов нездоровой психики – утверждать, что ты здоров, – вздохнул, устало врач. – Я смогу тебе помочь, если ты только позволишь мне это сделать.
– Мне не нужно помогать! У меня все хорошо! – девушка возмутилась, поворачиваясь к врачу. А ведь хотела не нарываться, но разве получиться. Одно малейшее неправильное слово и мозг начинал кипеть и взрываться от злости.
– Эмили, я не буду спорить, просто выпей таблетку! – мужчина в белом халате взял с тумбочки капсулу и стакан воды.
– Я не сумасшедшая! Я не буду пить эти колеса! – Эмили набросилась на врача, пытаясь оттолкнуть его подальше. – Да сколько можно…
– Тише, Эмили! – врач выронил стакан воды, но обхватил её за руки.
Стекло со звоном разлетелось по палате. На полу медленно расплывалась темная лужа.
– Не хочешь – не надо! – мужчина в белом халате быстро отпустил и попятился назад, чтоб девушка успокоилась. – Заставлять никто и не собирался! – смотрит ей в глаза, пытаясь внушить доверие. Но безумный и одичавший взгляд бегал по нему и оставлял следы неприятного ощущения.
– Да как же! – девушка недоверчиво покосилась и встала на колени, чтобы было удобнее защищаться, если вдруг попытается снова заставить что-то выпить.
– Сер? – в палату вошел санитар. – Может, вам помощь нужна? – смотрит на Эмили с недоверием.
– Пошли вон оба! – тут же закричала девушка, увидев ещё одного мужчину в белом.
Теперь белый цвет для нее был символом угрозы и неприязни.
– Стив, – врач подозрительно кивнул ему головой и указал на девушку.
– Не подходи ко мне! – Эмили заметалась на узкой кровати – сердце пропустило удар. С одной стороны – люди в белом, с другой – стена. Деваться некуда.
– Эмили, ты сама себе делаешь больно, – санитар скрутил девушку и уложил на кровать. – Прекрати уже дергаться! – у мужчины лопалось терпение.
Но Эмили упорно брыкалась, мотала ногами в попытках побольнее пнуть кого-нибудь из двоих. Врач подошел и достал шприц с толстой иглой. Вскрыл ампулу и начал набирать лекарство. Зрелище не из приятных – неприятное и пугающее.
– Не надо, – тихо шепнула девушка, почувствовав иглу под кожей. – Я здорова… – зажмурила глаза, бесцветное жжение бежало по венам.
– Всё, уже всё, – врач так посмотрел в глаза Эмили, словно издевался и наслаждался своей очередной победой. Ещё один день, ещё один укол и полет в никуда на легкой кровати, как перышко.
– Мистер Ливертон, – тихо позвала. Снова спокойствие и удовлетворение. Тяжелая голова на мягкой перине, бесконечно тонет и тонет.
– Эмили? – врач наклонился ближе, чтобы услышать тихий шелест голоса своей пациентки.
– Он есть, – Эмили сглотнула комок в пересохшем горле.
– Кто? – шепнул горячо в ухо.
– Он существует! – слова с трудом срывались с губ.
– Да, я знаю, – вздохнул врач, соглашаясь с тем, что всё это время пытался выбить из неё.
Девушка прикрыла тяжелые веки, рука упала на кровать. Санитар отпустил её, понимая, что успокоительное подействовало.
– Стив, проследи, чтоб вечером она приняла хлордиазепоксид, – мужчина строго посмотрел на санитара.
У Мистера Ливертона мгновенно сменилось выражение лица, огонек добряка сменил на холодные безразличные глаза. Врач прощупал пульс, проверил зрачки. Затем заботливо укрыл девушку одеялом и вышел из палаты.
– Добрыкалась, коза малолетняя! – злобно прошипел санитар Стив и вышел следом за врачом…
За год до этого
– Мам, можно мне сегодня к Катрине? – конец весны, май – погода предназначена для гулянок.
– Ты бы лучше у папы поинтересовалась! – недовольно вздернула бровь мама, косясь на меня.
Что это с ней? Она всегда была милой, всегда улыбалась. Что такого могло произойти, что я заслужила этот презрительный тон?
– Эмили! – строгий голос отца раздался позади. Ну вот, теперь их двое! Двое злых родителя против меня.
– Пап? – тихо поворачиваюсь