Обманщики и оборотни. Арина Полядова
дом на берегу моря.
– Вика сейчас выйдет? – вдруг спросила старая дева.
– Нет, Вика выйдет с нами! – гордо объявила проповедник Лиза.
– А я думала…
Пастор увидел «Магнит» и разразился проповедью:
– Его создал бедный человек и разбогател на нём!
Стали вспоминать свою среднеазиатскую молодость и промышленность. В Каустике продолжала действовать шелкоткацкая фабрика.
– На гербе Каустика – ножницы! – заявил пастор.
– Нет, это – нить! – взорвалась Вика. – Символ ткацкого производства. Я сама читала описание герба 1975 года!
– Нет, ножницы! – с азиатским превосходством над неполноценной женщиной заревел пастор.
Перешли к шёлковому делу. Пастор с женой всё также безапелляционно уверяли, что в цехах фабрики раньше выращивали шелковичных червей, как в их Средней Азии, хотя здесь просто использовали синтетическое волокно для парашютного шёлка. Было невозможно слушать весь этот бред, но и возразить не давали.
Так они доехали до особняка миссии. Вика отказалась от чая и вызвала такси.
Вечерняя молитва
– Эй, хозяин, а сколько ты платишь за это бунгало?
По-моему, его забыли достроить!
– А где здесь кондиционер?
– Три года здесь?!!
– Мой совет – меняй туроператора!
(Из рекламы;
Шоколадки в гостях у Робинзона Крузо).
После ныряний из жары в холод Вика простудилась. Нет, температуры не было, но от насморка всё распухло. Вика, как представитель нетрадиционной медицины, лечилась не дорогими лекарствами на парацетамоле, от которых может быть кома и апластическая анемия, а флакончиком эвкалиптового масла.
В четверг проводилась вечерняя молитва. Вику не интересовала церковь, но нравилась проповедник Лиза. Она позвонила и спросила:
– Тебе нужны кабачки для церкви? А то у меня много, и я их не люблю!
– Давай! – обрадовалась проповедник Лиза. – Только заверни их в газетку, чтобы они не замёрзли. Мы их с Зулей засолим, а в воскресенье приготовим!
Морозы держались со вторника, как они ездили во «Врата овец».
В Миссионерском центре была младшая сестра Лизы Аня, тоже проповедник, только в церкви на другом конце Москвы. Сейчас она торчала в гостевых комнатах всем семейством: с мужем, сыном, снохой и внуком.
В церкви у проповедницы Лизы был свой маленький бизнес. Она сдавала комнаты. В её распоряжении, как администратора, был весь второй этаж, подвал и ветхий домик во дворе. Её старшие дочери-хабалки называли его «домиком для прислуги», а особняк церкви – «господским домом».
Зуля и Хамит из прославления занимали второй этаж с отдельным входом и платили десять тысяч в месяц. «Бунгало» Баркита стоило пятнадцать тысяч, но было поделено на три доли. У Баркита не всегда бывала даже такая сумма, и проповедник Лиза, обычно такая мягкая, всегда разговаривала с ним по этому поводу очень жёстко.
И с Оливии, своей «воспитанницы» с Северного Кавказа, которая приехала погостить в