Стирка в морской воде. Григорий Лерин
пораньше.
Я перебил его. В конце концов, речь шла не столько о его дочери, сколько о моей жене.
– Если я не ошибаюсь, вы собирались нанять для поездки переводчицу. Подумайте, каких волнующих возможностей вы себя лишаете, поехав с дочерью. Кроме того, миссис Бертон приглашала Наташу и меня, про вас я что-то не припомню. Вы затеяли эту интригу с целью перехватить мою путевку в Штаты?
Стас сочувственно взглянул на меня через зеркало заднего вида.
– Не слушай его, Стас! – приказал Клин и полностью повернулся ко мне. – Я уже говорил с Натальей по телефону. Конечно, я хотел бы взять тебя с собой, так спокойней и ей, и мне. Но и я, и она уверены, что ты не поедешь. Тебе там будет скучно. Ведь там не удастся схватиться с ЦРУ, с наркомафией или устроить широкомасштабные учения по освобождению заложников. Во всяком случае, в первое время. А здесь ты будешь сидеть в своем «Мойдодыре» и ждать, когда я пришлю тебе клиентов.
– Я не вижу в этом ничего страшного, – отпарировал я. – Я тоже сосватал вам перспективную вдову в Нью-Йорке.
– Хватит торговаться! – снова взорвался Клин. – Я не желаю, чтобы из-за этого фона моя дочь родила какого-нибудь мутанта вроде тебя! Мы уезжаем, и – точка!
– В Америке или в России, но родит она как раз кого-то вроде меня, – сухо ответил я.
– Вот поэтому я и не хочу рисковать лишний раз, – пояснил Клин. – Говори, ты едешь или нет?
– А что Наташа? – спросил я, цепляясь за соломинку.
– Она собирается.
– Я не поеду, – сказал я.
– А что ты все-таки будешь делать, если я не позабочусь о клиентах?
– Схвачусь с наркомафией, – ответил я и замолчал, тоскливо погружаясь в предстоящую разлуку.
– Я тебе так схвачусь! – пригрозил Клин и отвернулся.
*** *** ***
Итак, мы снова попрощались в аэропорту. На этот раз с горечью расставания на зубах похрустывал уловимый привкус недовольства. Я, конечно, отчасти был рад, что Наташка уезжает подальше от рентгенов, хотя мы могли бы поехать вместе не так далеко и надолго. С другой стороны, я не очень обрадовался, что она легко согласилась покинуть меня на неопределенный срок даже ради Америки. Поехать с ними без всяких забот и обязанностей и сидеть у Клина на хвосте столь же неопределенный срок я не согласился даже ради Наташки. Она не настаивала, но тоже была недовольна.
Крутясь ночью в непривычно пустой постели, я решил, что мы оба – эгоисты, но я – в меньшей степени, так как у меня все-таки была уважительная причина, чтобы не поехать. Действительно, а что я там буду делать? С тем и уснул, но на следующий день, когда сидел в кабинете «Мойдодыра», ожидая обещанных клиентов от Клина, мне явилась обнаженная, как с плаката «Плейбоя», истина. В Наташкиных действиях эгоизма не было ни на грамм, то есть, не больше десяти… ну, там пятнадцати процентов. Она поехала ради отца и ребенка! Я заерзал в кресле, прикидывая, на сколько процентов потянет моя уважительная причина, и вскоре