Вердикт Лондона. Ностальгический отчёт. Игорь Валентмнович Куликов
распрощались на лётном поле Пукова как добрые друзья, с некоторым прискорбием, что приходится так быстро расставаться и навсегда.
Это был удивительно редкий случай коллективного человеческого согласия и полного взаимного понимания, подобного которому я никогда больше в своей жизни не встречал. Но теперь я летел на лайнере Аэрофлота далеко от Ростова и кавказских мандаринов по международной линии Хэнэда (Токио) – Лондон через Москву. Я спокойно читал книгу о Лондоне в продолжение всего полёта, но, по привычке, был готов к сюрпризам. И сюрприз случился, но приятный. Я закончил книгу, получив нужный минимум данных, как раз тогда, когда увидел в безоблачной ночи с высоты поднебесья в абсолютной темноте яркие маяки старой доброй Англии, посчитав это хорошим предзнаменованием.
За иллюминатором разворачивалась славная картина. Прекрасная страна поплыла под нами в виде светлой карты с золотыми и серебряными нитями дорог, которые соединяли большие и малые бриллиантовые колье многочисленных городов и городков. А потом было море огней, мы увидели большой город, как фантастическую реальность, как макет жизненного размера сродни карте Cook, Hammond & Kell, Ltd. Мой взгляд наблюдателя узнал на этой карте первый объект, это был Тауэр. Открылась замечательная панорама центральной части города. Такой полёт над Москвой мог быть только мечтой, невозможной вещью. Так что я воспринял проплывавшее внизу ярко освещённое великолепие в качестве первого подарка Лондона.
Должен сказать, что во время полёта у меня был краткий разговор со вторым пилотом, когда и он, и я вышли размяться в отсек, где хлопотали дружелюбные стюардессы. Пилот охотно вступил со мной в разговор и рассказал мне о своей утомительной жизни на этой международной линии. Кадров для таких линий было мало, и они имели более плотный график занятости. Поскольку я был в полёте без напарника или без всякого надзора, то он, несомненно, решил, что я из КГБ. Я думаю, что все, кто встречался со мной в Лондоне, узнавая, что я из России, имели ту же точку зрения. Он показал мне ещё двух пассажиров из Москвы среди большинства лиц азиатской национальности, летевших через Москву. Один из них был русский, другой армянин. Я решил отложить знакомство с ними до приземления, чтобы не тратить время, нужное для завершения чтения.
Итак, мы приземлились в Хитроу и я увидел зелёную траву аэродрома. Это был второй подарок от Лондона. В хоботе-приёмнике для пассажиров после салона было холодно, но он привёл меня к пустынной галерее аэровокзала, а она к переполненному пассажирами и тёплому залу паспортного контроля и, затем, в зал таможни. Я пошёл в многолюдный туалет и увидел там уборщика, большого абсолютно чёрного человека с широкой белозубой улыбкой. Это был мой первый лондонец.
Негр заметил мою золотистую каракулевую шапку и удивлённо спросил меня, откуда я прилетел. Это был первый вопрос ко мне в Лондоне, и я ответил автоматически: «из Москвы». Я забыл совет многоопытного директора моего института, который